– Здравствуй, Леонид, – произнес он картаво-булькающим голосом.
– Здорово, Евгеша, – ответил Борисов, сидя на подоконнике и болтая ногами.
– Скажи, пожалуйста, Гармошкин у себя?
– У себя дома. Обедают-с…
– Когда ожидаются?
– С минуты на минуту. А у тебя что – дело к нему? Должен тебя предупредить, что мы первые.
– Надеюсь, за вами занимать можно? – посмотрел на нас уже поверх очков лукавым взглядом человек, которого Седой ласково назвал Евгешей.
– Можно, мы ненадолго… А ты что от него хочешь-то?
– Мне необходимо с ним поговорить об одном проекте.
– А-а! – оживился Седой. – Как же, слышали… Это та самая веселая газетка «Эпитафия», испещренная списками самых свежих покойников нашего города и сопроводительной информацией о самом процессе перехода в мир иной?
– А откуда ты знаешь? – снова задрал голову собеседник Седого.
– Как откуда?! Ты же уже четыре газеты обошел с этим проектом, пока к нам не заявился! Об этом проекте уже полгорода говорит.
– Да, действительно, идея хорошая, – согласился Евгений. – Создать газету, где можно было бы публиковать подбор информации, с помощью которой человек мог бы более грамотно подготовиться к своему уходу из этого мира…
– Я понял тебя, понял, – оборвал его Седой. – Газета для неугомонных оптимистов, для тех, у кого оптимизм как повышенное артериальное давление. Почитал с утра газетку от корки до корки и привел свое здоровье в норму… Я вообще, наблюдая за теми газетенками, которые ты издавал, а после этого благополучно пропил, пришел к выводу, что по ним можно проследить весь твой жизненный путь. Сначала была газета для детей, называвшаяся «Недоросль», где ты советовал детишкам, как им лучше провести время вне школы… Бедные учителя и родители еще терпели, когда ты публиковал конструкции новых рогаток и арбалетов, но зароптали, когда ты стал публиковать статьи по сексуальному воспитанию. Апофеозом же послужил рецепт изготовления бомбы, которую ты почему-то назвал петардой… Смышленые недоросли, взорвав пару стульев под задами своих любимых учительниц, поставили таким образом крест на твоей газете, которую после этого тут же прикрыли.
– Что касается курса сексуального воспитания, то родители роптали, потому что сами многое для себя открыли, прочитав мои публикации, – возразил Чуев. – А насчет бомбы, так это сволочь Алешечкин подложил мне подлянку. Я-то ведь не пиротехник, а для него что бомба, что петарда – все едино.
– Конечно, – с ехидцей произнес Седой. – Для твоего выдающегося ответственного секретаря детской газеты Алешечкина, имевшего три судимости за изнасилование, действительно все едино.
– Между прочим, он хороший ответственный секретарь. Ты зря так.
– Да бог с тобой! Я и не спорю. Он непотопляем… Видимо, после этой неудачи вы с ним и кинулись во многопрофильный проект под названием «Зеленый змий», одной из составных частей которого, правда, не самой главной, была одноименная газета для пьющих людей, – сказал Седой.
– А что, есть такая газета? – спросил я.
– В том-то и дело, что была… Проект провалился из-за таких, как ты, – ответил Седой.
– Почему? – обиделся я. – Я вот пьющий, и с удовольствием мог бы ее читать.
– То-то и оно, что мог бы! Пьющие, как правило, газет не читают!
– Дело в том, что малопьющие читают что-нибудь посолиднее, а сильно пьющие – вообще не читают, – заметил Чуев. – А наша газета была для умеренно пьющих.
