Алкоголизм – симметричный ответ! Опыт освобождения от алкогольной зависимости - страница 32

Да? Как похоже. Алкоголики тоже дерзнули рвануть по пути своеволия, невзирая на Бога, дошли до края, да смелость куда-то пропала. Кириллов поступает так же, как наш прародитель в Раю, который тоже заявил своеволие, позволив себе «малость»: саморазрешение поста, лишив Рая все человечество. Кириллов – бунтарь. Он не сомневается в существовании Царствия Небесного, но заявляет своеволие, сознательно отказываясь от Рая. Извращенная человеческая природа с ветхозаветных времен понимает свободу как своеволие, а не как свободу проявлять волю к НЕ совершению греха.

Кириллов, несмотря на решимость, когда пришла пора выполнять обещание, не смог себя убить. И Верховенскому пришлось его пристрелить. Почему не смог? Может быть, у роковой черты понял ценность того, что теряет здесь, или ему открылось то, что ждет там, откуда никто не возвращался? Поистине, что имеем – не храним, потерявши – плачем…

Алкоголик в некоторой степени такой же бунтарь. По сути, намерение застрелиться и стремление алкоголика убить себя несовместимыми с жизнью дозами алкоголя не отличаются. Алкогольное «дно» сопоставимо с метаниями Кириллова в его последнюю ночь. Заявка на свою божественность и отказ от Рая вступают в противоречие с чем-то очень сильным и не выдерживают противостояния. И алкоголик, изменившись, отталкивается от своего дна и остается жить.

Алкогольное дно не только самая нижняя точка жизни, это ее поворотный момент. Здесь отчаяние, когда веры в свои силы уже нет и угасает последний проблеск надежды. Только надежда еще поддерживает жизнь в мертвеющем организме. В момент угасания веры в себя из искорки надежды возрождается вера в Бога. В этот момент молитва – самая искренняя, самая сильная. Потому что перед смертью происходит всплеск духовности, почерпнутой из вечности, из предыдущих и будущих воплощений души, от неведомых светлых сил, которым почему-то дорог погибающий, из духовной мощи его рода, из его значения и предназначения.

Самый главный враг человека – он сам. Казалось бы, руки-ноги есть, живи и радуйся. Так нет, без проблем неинтересно, унылая жизнь без риска постна и пресна, как еда без соли. Надо чтобы как в боевике – кругом враги, с которыми непримиримая битва до победного конца. Если вокруг нет ни одного, значит надо выдумать супостата, раскрасить его образ в боевые тона, пыжиться и дуться на него и посвятить себя всецело «праведной» борьбе за торжество справедливости. Причем борьба мнимая, справедливость призрачная, а нервотрепки для себя и окружающих при планировании и отработке тактических приемов «боевых операций» самые настоящие.

И если враг повержен, что нечасто и не факт, то ложка сладкого меда победы нередко оказывается «разбавленной» бочкой дегтя: или не за то боролся, или не с тем, или победа оказалась пиррова – победил, но на ликование и триумфальный парад ни сил, ни здоровья уже не осталось. И заново не переиграешь, запасной жизни нет – это не компьютерная «стрелялка».

Классически развивающийся процесс духовного падения, заканчивающийся алкоголизмом, можно проиллюстрировать следующей аллегорией. Некая группа нейронов в мозгу образует самостоятельный паттерн, противопоставляющий себя всему остальному мозгу. Это «суверенное образование» объявляет себя отдельной, независимой политической партией, выступающей под мертвенно-бледным штандартом с изображением зеленого змия с выпученными глазами и победно высунутым красным раздвоенным языком. У партии есть свой амбициозный план по строительству хрустальных замков и изумрудных городов, организации географических открытий золотоносных клондайков и молочных рек с кисельными берегами, доказательствам теорем не доказанных и даже еще не сформулированных…