В этот момент в передних рядах рухнул в обморок молодой парень, по всей видимости – принявший гибель товарища по несчастью слишком близко к сердцу. Я и сам, признаться, почувствовал себя не в своей тарелке и слегка покачнулся – уж слишком невероятным и далеким от действительности казалось все происходящее.
- Итак, - продолжил Смурной. – Отныне все вы – собственность государства! И оно будет распоряжаться вами по своему усмотрению – как только сочтет нужным! Скажет в бой – пойдете в бой! Скажет сосать друг у друга – будете сосать!
Все удрученно молчали, не сводя взглядов с распростертого перед ними мертвого тела.
- Вижу, мы пришли к взаимопониманию, - полковник осклабился, изобразив, по всей видимости, благодушие. – Итак, ваша команда укомплектована. Даю вам двое суток на то, чтобы отойти от гражданской жизни. По прошествии этого времени все вы будете направлены в зону Уникальной Вооруженной Акции, где будете защищать интересы Московской Империи. Пока вы тут приходите в себя, мы снабдим вас необходимой литературой – из брошюр вы узнаете, как пользоваться оружием и вести себя на поле боя.
- А само оружие, конечно, не дадите, да? – вновь ехидно спросил тот самый мужичок, что бравировал в самом начале.
Полковник вновь поморщился и скомандовал:
- Этого – увести!
В тот же момент двое бойцов отконвоировали говоруна за двери. Потом в помещении появились люди в робах с носилками – они сноровисто погрузили труп и вынесли его.
Смурной с презрением взглянул на месиво из крови и мозгов, растекшееся по полу и негромко заметил:
- Сами тут затрете …, - потом он повысил голос. – Всем внимательно слушать объявления по громкой связи! О мероприятиях будет сообщено дополнительно!
Напоследок в казарме нарисовалась потасканная девица не первой свежести в камуфлированной мини-юбке и кителе. Она, кокетливо отклячив худую задницу, катила перед собой тележку, в которой лежали кипы агитационных материалов. Потом все ушли, а двери захлопнулись.
Негромко переговариваясь между собой, мобилизованные понуро разошлись по своим местам. Мы с Лехой без слов выпили, словно за упокой собственных душ. Потом мой новый друг, ни слова не говоря, поднялся с места и направился в сторону двери, где через окошко завел разговор с вертухаем. Вернулся он через несколько минут с еще двумя бутылями «Империи».
- Вот, решил зацепить еще на всякий случай. Впрок, так сказать, - пояснил он, убирая алкоголь под койку. – Стопудово, лавочка скоро закроется. Слышал – главный двое суток дал? Сомневаюсь, что по прошествии этого срока, им тут будут нужны пьяные тела.
Настала моя очередь снисходительно улыбнуться.
- Ты думаешь, что им при дислокации нужны адекватные люди? Скорее всего, наоборот – бухлом на дорогу снабдят, чтоб транспортировка без сучка и задоринки прошла. В жопу бухие и распевающие патриотические песни – именно такими они видят бойцов великой армии!
Леха в ответ пожал плечами.
- Поживем – увидим.
Молодой парень с татуировками деловито развозил меж рядами коек агитационную литературу. Интереса ради, я зацепил пару брошюр, одну из которых протянул товарищу. На обложке красовался бравый военный в камуфляже и «разгрузке», набитой автоматными рожками, ножами и рациями. Шеврон с воющим волком. Опять те же вездесущие буквы «UR». Я поинтересовался у Лехи – что они могут обозначать.
- Да хер его знает, - скривился он в ответ. – Эта шняга с фронта пошла, а уж здесь этими буквами пользуются кто как хочет. Главное – символизьм!
