И Софии возвышенный свод,
И сияющий Питер колонный,
Терпеливый, душевный народ!
Первый бал, завершившийся вальсом, —
Он тогда был безусым юнцом —
Созерцая кресты, аксельбанты,
Восхищался геройским отцом!
А потом по стопам его славным,
Огорчив свою кроткую мать,
Вдохновлённый царём православным,
За Отечество шёл воевать!
Провожала сестрёнка, рыдая,
На глазах постаревшая мать…
От невесты иконка простая
Не давала ему погибать!..
«Мясорубка» – изранен!.. В Европу!
По Парижу бродил как фантом…
Повстречал на чужбине сестрёнку —
Гимназисткой покинула дом.
Как обнялись – всплакнув, задрожала,
Рассказала, как горько жилось!..
Он подметил: «Ты очень устала…
Как родные, что с ними стряслось?»
«Наш отец воевал за идею —
За Россию, Романовский дом!
Пал в бою, погребён был по вере —
Долго матерь тужила по нём!
Всё скорбела, тебя вспоминала,
До последней минуты ждала!
Но холера её доконала —
Так родимая и отошла…
Твоя ж горлица долго скучала,
Нелюдимою, гордой была,
Всё, надеясь, вестей ожидала,
Знать, любила, коль замуж не шла.
Потеряла родных, истощала,
К своей тётке на юг подалась…
На их поезд орава напала —
Там-то ниточка оборвалась:
Не смогла свои русые косы
От распутной толпы утаить!
Свои девичьи томные помыслы
Под фатой по любви воплотить…»
Истомилась… Вздохнув, закурила…
Он же горечь не мог превозмочь,
Ему мнилось: Россия молилась
И взывала, как скорбная дочь!
Обнажились вновь старые раны,
Вдруг повеяло с русских полей!
И… не впрок ему тёплые страны,
Синева экзотичных морей!..
Тлел в Париже, грустил на Багамах,
Но не вытравил русскую хворь:
О России, которая в ранах,
Тосковал, проклиная юдоль!..
