Там, где в ночи хрустальные равнины
Меняют бег сверкающих Цветов,
Великий город в Золоте долины
Пуст для людей, спит под созвездьем Псов…
Там, где душа бежит, как заяц серый,
Между светов, по алому лучу…
Великий Город исполняет Меру
Крылатых гончих так, как я хочу…
Пёс Голубой и твой хозяин строгий,
Чей голос слышен в золотом рожке,
Я их слова оставлю по дороге
Меж асмоделий к ледяной реке…
Над равниной асмоделий,
Где озёра белых лилий,
На небесной карусели
Мы кружились без усилий.
Лепестки, багроволицы,
Отрывались и летели.
Ты вращала эти спицы
На небесной карусели…
В ночи Багровой остывают Звёзды,
И в синей тьме всегда звучит орган,
Но стая гончих, Чёрных и Лиловых,
Всегда несётся молча сквозь туман…
И, исполняя Волю по закону,
Псы гонят вдаль безумных серых птиц…
А город спит, входящим вечно новый…
Плывут и тают мириады лиц.
Таинственны хозяева и странны…
Они как мы, и нет лишь страха в них.
Порой у них Христовы вижу раны,
Порою свет тотчас смывает их…
А время уходит, а время уходит,
Его не вернуть, не вернуть нипочём.
А время уходит, а время уходит
С последними листьями, с первым грачом.
Ах, время – такая непрочная штука.
Все мы оступаемся, падаем ниц…
И в серой стене исчезаем без звука,
Оставив лишь тени событий и лиц…
Все мы исчезаем, придя ниоткуда,
Найдя на той грани последний приют…
Ах, что же там будет, за временем будет,
Там, перед началом отсчёта минут…
И луч голубой освещает творенье,
И псы припадают послушно к ногам,
Когда Альба-Лонга своё вдохновенье
Вливает в тебя, направляя к богам…
И кровь голубая из города неба,
Откуда низводит Изида судьбу,
Струится словами, которые Хлебом
Питают тебя и с собой уведут…
И Львица пропустит тебя в вещий город,
В полёт среди башен алмазных равнин,
Зелёных шаров, и ты будешь так молод
И больше уже не один…
Не теряй же вдохновенья,
Плачь и смейся, не печалься,
Помни звёздные виденья
И с надеждой не прощайся.
В мир медлительных гигантов,
В явь с закрытыми глазами
Возвращайся, возвращайся.
Ты, конечно, будешь с нами.
