Альманах «Российский колокол». Спецвыпуск «Иллюзориум» - страница 9

Нет смысла у горения без цели —

На древе надпись выжжена живьем.

А кем бы были, если б не горели?

…Безжизненным отмокнувшим углем.

При пламени все люди всемогущи.

Пусть фениксом не может стать никто,

Затушенный огонь, нам всем присущий,

С апрельским вздохом выйдет в оборот.

Так хочется проснуться, не сгорая,

В рутине свой огонь не потеряв.

Так хочется светить, как солнце в мае,

И в пепле зимнем вновь найти себя.

В прожженном месте не бывает пусто,

Бывают зимы, свалки из идей.

А жизнь таит великое искусство:

Гореть с умом для правильных людей.

«Измотан жестокостью, снова взволнован…»

Измотан жестокостью, снова взволнован,

Боец прирожденный, и мужество в венах,

Он холоден, груб, но собою доволен,

Он столько увидел, пусть так еще зелен.

Изгнанник у страха, любимчик у ринга.

Как будто в вольере с животными вскормлен,

Сейчас у него каждый импульс в шеренге;

Пока неизвестен, готов, но не сломлен.

Среди живодеров запрятался Стержень:

Она где-то рядом, боится и верит,

Готова любить: в ней и сила, и нежность.

Она – его муза, опора и трепет.

Удар, предвещающий бой, отдалился;

Взревела толпа: жаждет зрелищ и крови.

Он вскользь замечает, как просто забыться,

Как взгляды его пожирают, хоронят.

Вскрываются карты, взметаются кости;

Проделаны все предпоследние вздохи,

И крепостью камня, защиты и злости

За ним расправляются крылья свободы.

«Вечерний туман восхитителен…»

Вечерний туман восхитителен.

Витрины закат отражают,

И девочка в солнечном свитере

Невзгоды зимы провожает.

Она, как обычно, растеряна.

Повеяло сдобой и медом,

Далеким советом потерянным,

Отчаянных мечт позолотой.

Гирляндой из всех одуванчиков

Увенчаны светлые кудри,

Лисенок свернулся калачиком,

Запрятавшись в теплые руки.

Беспечная, яркая, легкая,

Румянец из нежного мая,

Открытая всем, ясноокая

И в хлопковом лишь сарафане.

Людьми обесценена искренность!

Все ищет, подобная Принцу,

Любовь, бескорыстье, единственность —

Средь самых забытых провинций.

Погода и девочка – летние.

Держась за подножку трамвая,

За эту весну уж последнего,

Девчушка в депо уезжает.

Ее я увидел, прекрасную,

Лет в двадцать, на грани июня,

Для грубых и злых беспристрастную,

Счастливую, скорую Юность.

«Бесспорно, велик. Благороден. Прекрасен…»

Бесспорно, велик. Благороден. Прекрасен.

Влюбленный в огонь, он приветлив и мил.

Безмерно богат и до слухов ужасен,

Он гордым величьем весь мир возлюбил.

Имеет отмычки к сложнейшим натурам,

Войну перенес вместе с юностью. Смел,

Бесстрашен в пути к испытаньям, оковам,

Ему неизвестны преграды, предел.

Но есть та любовь, что пророчит лишь горе,

Его – вожделенна, как раз из таких.

Ужасна. Из самых великих историй,

В таких лишь трагедию можно найти.

Ведь девушки властны вычеркивать жизни!

Зеленый фонарик в мгновенье померк…

Велик, но до горечи жалок наш Гэтсби:

Под грузом мечтаний настигнута смерть.

«Возгорись предрассветным пожаром…»

«Возгорись предрассветным пожаром.

Заверни в отголоски света,

Забери и домчись до неба,

И лови, чтобы я не упала, —

Мне чего-то всегда не хватало…»

Ты мой милый, мой добрый Ангел!

У тебя есть, по сути, все,

И никто это не возьмет.

Пусть позарятся, ты – другая.

Все, чего тебе не хватает,

Ожидает тебя сегодня

Или в будущий выходной

На безлюдной совсем Тверской,

Замороженным ранним утром

В теплом свете, в горячем кофе.

Остается лишь сесть в автобус,

Протянуть ко всему ладонь.

Тут бездумный твой марафон

Превратится в сожженный опус

И подарит тебе возможность.

Под жужжащую дрожь проспекта

Назад Вперед

Альманах «Российский колокол». Спецвыпуск «Иллюзориум» - страница 9

Похожие книги