Они миновали шумные торговые ряды и вышли на одну из тех улочек, что вытекают из площади, словно нитки из пестрого клубка. Шаммахит остановился перед входом в какую-то захудалую лавочку и обратился к своему жующему спутнику:
– Здешний хозяин, конечно, жулик и надувала, но сад свой обустроил замечательно. А кроме того, его жена бесподобно готовит розовую воду со льдом. Пока ты доедаешь пончики, я смогу удостовериться в качестве нужного мне товара, а потом мы посидим спокойно в тени и прохладе… и поговорим. Ты согласен?
– Угу. – Более осмысленных звуков набитый рот Арколя издать не смог.
– Тогда прошу следовать за мной и не слишком таращиться на почтенного хозяина.
Когда аш-Шудах уладил свои дела с лавочником (жутко кривоногим, скособоченным обладателем носа, похожего на клюв аиста), он присоединился к Арколю, сидевшему под тенью старого раскидистого дерева на покрывале с множеством расшитых подушек. Устроившись поудобнее, он отпил глоток ледяной воды из узкого стеклянного стакана и с облегчением вздохнул.
– Слава Вседержителю, мои сомнения не оправдались. А иначе все труды пошли бы под хвост моему любимому коту.
– Вы – шаммахит? – ни с того, ни с сего и без малейшего намека на почтительность поинтересовался Арколь.
– Тебя так волнуют вопросы происхождения? Что ж, это понятно… Да, я шаммахит.
– А тогда почему у вас глаза синие? – еще более невежливо осведомился мальчишка.
– Дерзость, порожденная страхом, простительна… – усмехнулся аш-Шудах и опустил на мгновение веки. Когда же он поднял их, то глаза его были угольно-черными – как у любого природного шаммахита. И как у Арколя.
– Вот это да… – изумленно вытаращился Арколь. А аш-Шудах снова закрыл глаза и снова открыл – на этот раз прозрачно-зеленые.
– Ничего особенного, – сказал он, возвращая глазам черный цвет, – таким образом я добиваюсь избирательности. Почувствовав тебя, я был поражен твоей стихийной силой и захотел увидеть ее более отчетливо. Отсюда и синий цвет – он позволяет лучше улавливать всевозможные магические эманации.
– Вы – маг? – уже гораздо более уважительно осведомился Арколь.
– На то была воля Вседержителя. А теперь позволь и мне задать тебе вопрос. Ты – эльф?
– Ага… и наследник престола Ирема впридачу. Где вы видели эльфов с черными глазами?
– Если честно, то никогда и нигде. Но и шаммахитов с острыми ушами тоже не встречал. Ты ведь полукровка, верно? По всей вероятности, сын эльфийки и шаммахита…
– Нy и что в этом такого? – буркнул Арколь.
– Да ничего особенного. Я, собственно, тоже полукровка. Мама была истинной дочерью Шаммаха…
– А отец? Эльфом, да?
– Нет, мой мальчик. Он был богом.
Вот так и получилось, что Арколь-остроухий, сбежавший из приюта Дочерей Добродетели – да вострепещет пред ними преисподняя, куда им давно пора провалиться! – попал в ученики к аш-Шудаху, величайшему из магов Шаммаха. Аш-Шудах нянчился с ним, как с собственным сыном. Он привел четырнадцатилетнего мальчишку в свой дом, вытряс из его головы остатки приютского убожества и страха, и поначалу позволял только есть досыта да дурачиться. И только когда Арколь перестал лазать по ночам на кухню, а также прятать куски пшеничных лепешек под подушки, маг приступил к его обучению, ставшем удовольствием как для учителя, так и для ученика. От матери-эльфийки Арколь унаследовал способность ощущать потоки природных сил и использовать их, а от отца-шаммахита – остроту реакции, точность удара и вспыльчивость. Аш-Шудаху пришлось изрядно поработать, прежде чем он привел весь этот хаос способностей и качеств в состояние относительной гармонии.
