А как предугадать поведение человека с микрочипами в мозгу?
Как предугадать поведение наркомана, объевшегося Д-8 или «спринтера»?
Как предугадать возможность разборки между двумя молодежными группировками?
– Эй, приятель! – окликнул я того, что комментировал полет птицы. – Слушай, а в тылу часто нападают?
– А как же! – с готовностью ответил тот, сверкая зубами. – Спецотряды коммандос. Три дня тому назад комендантскую роту так расчихвостили! Там, правда, были в основном немцы да арабы из Джибути и Омана, а из них вояки известно какие.
– А из кого хорошие? – полюбопытствовал я.
– Китайцы, русские, арабы из Ирака, курды, – стал перечислять пехотинец.
– Кубинцы, мексиканцы, – добавил его товарищ, тощий и длинный, с большой золотой цепью на шее.
– Насчет мексиканцев я бы поспорил, – возразил мой собеседник. – Хараре из-за них только и сдали.
– Хараре все равно бы сдали, – буркнул тот. – Зато когда нас прижали у Нгулы, только мексиканский батальон и пробился. Я им по гроб жизни благодарен.
– Ну и будь благодарен, а я при своем мнении останусь. Так вот, журналист, – продолжил он, обращаясь ко мне, – тут все вояки в принципе неплохие. Вот только зачем мы все это делаем? Теоретически эту войну нельзя назвать ни освободительной, ни захватнической ни с одной стороны… Я раньше был преподавателем истории в университете, я знаю, о чем говорю. Идет позиционная возня: сдали город – взяли город, наступили – отступили. Шахматы. Даже не шахматы, в шахматах фигуры исчезают с доски безвозвратно, а здесь – возвращаются в подлатанном и освеженном виде. Разбили корпус или дивизию – тут же появляются наемники и чехарда продолжается. В самых удобных местах, при самом идеальном стечении обстоятельств ни разу не было серьезных прорывов. В прошлом августе мы имели все шансы потерять столицу, и что же? Нкелеле свернул наступление. Вот вы журналист, вы можете это объяснить?
– Отсутствие резервов, боязнь оторваться от частей снабжения, ремонтных баз… – предположил я. – В конце концов, усталость…
– Полноте, – махнул рукой негр. – Мапуту лежит перед вами, 13-й и 40-й армейские корпуса бегут без оглядки, бросают технику. Но Нкелеле развернулся и отправился восвояси, чтобы опять продолжать позиционные бои. Еще одна интересная деталь: за всю историю боевых действий ни разу не было мирных переговоров на высшем уровне. Нет, капитаны и даже полковники иногда высылали парламентеров и обсуждали всякие мелочи: забрать раненых, сдать стратегически не важную деревню… А маршалам это не нужно. Маршалы играют в шахматы.
Негр вздохнул и сунул в рот новую порцию «бамбы» из полиэтиленового пакетика. Я подождал, что он еще скажет, но собеседник иссяк и даже, кажется, задремал, срубленный наркотиком. Тогда я достал из рюкзака захваченную из России книжицу Киплинга и углубился в чтение.
Место расположения штаба 2-го армейского корпуса появилось из джунглей неожиданно. Вначале послышалось утробное урчание моторов, потом показалась островерхая бамбуковая башенка с неизменным пулеметчиком, а затем и зеленые штабные шатры. Грузовик сопровождения покатил дальше, а наш бронетранспортер описал изящную дугу на утрамбованной глине плаца и остановился возле шестиколесной ракетной установки.
Я спрыгнул с машины. Войт, потягиваясь, последовал за мной, а Федор, так и не оклемавшийся после вчерашнего, вяло потащил пожитки.
