– Не вина. Воды, – тонкий рот волшебника презрительно дрогнул.
Молодые адепты Ордена Арк никогда не употребляли хмельного.
Не снимая крест‑накрест закреплённых за спиной коротких мечей, маг опустился на услужливо пододвинутый стул. Опустился – и замер, застыл, точно каменное изваяние. Казалось, на всём свете остался только он сам да ещё небольшой кусок стола перед ним, где одно за другим возникали лучшие кушанья.
Мало‑помалу народ оправился. Вновь зашелестели прервавшиеся разговоры, в чашах и кружках вновь вспенилось пиво, оробевшие было служанки высунули из‑за занавесей смазливые мордашки; таверна мало‑помалу оживала, хотя веселье в ней было куда менее бурным, чем до появления мага в чёрном.
Среди посетителей таверны оказался и проехавший утром через южные ворота весёлый парень с пепельными волосами. Взгляд его, скользнувший по надменному волшебнику, выражал то же, что и у остальных гостей – невольный страх и откровенную зависть. И только самый лучший из имперских трагиков, несравненный Тит Оливий, да и то вряд ли, сумел бы заподозрить в этих эмоциях нечто наигранное. Пепельноволосый сидел над большой глиняной миской плова, запивая его дешёвым пивом; он хохотал плоским и сальным шуткам соседей, сам отмачивал такие же, щипал старательно повизгивавших служанок и вообще ничем не выделялся из толпы. В ней он был неуязвим, слит с нею, растворён, совершенно неразличим. Любой взгляд скользил по нему, точно крюк по воде – зацепиться не за что.
Сегодняшнее задание оказалось слишком лёгким. Следить за надутым, чванливым болваном, до ушей напичканным заковыристыми заклятьями и оттого презирающим весь остальной мир, было не работой, а одной сплошной насмешкой.
«Ишь, расселся. Адепт Ордена Арк. Что, что ты хочешь доказать и кому, глупый? Колдунов боятся и ненавидят – ты ничего не знаешь об этом? Когда исчезли Дану, ушли ещё глубже под землю обречённые на медленное вымирание гномы, отгородились непроницаемыми завесами холодные гордецы‑эльфы, оказались оттеснёнными в бесплодную тундру гоблины, орки, тролли и прочая Нелюдь, вместо них стали ненавидеть колдунов. Это ведь так естественно. Людям просто необходимо кого‑то ненавидеть. Не станет колдунов – примутся за рыжих, или там горбоносых, или южан, или веснушчатых. Такова уж природа, и против неё не попрёшь. Ну а раз так, умный человек сделает всё, чтобы ни в коем случае не оказаться среди тех, против кого обернулась судьба. Совесть? Тут кто‑то вспомнил про совесть?.. Скажите это крестьянкам, которые рожают детей на продажу, чтобы хоть как‑то прокормить остальных».
Молодой парень с незапоминающимся, стёртым лицом, в поношенной куртке и добротных, но отнюдь не новых сапогах сидел на лавке среди десятков таких же, как он. Так же, как они, он пил, ел, сквернословил, богохульствовал, не забывая потребовать себе и, в свою очередь, ближайшим соседям небольшую пузатую бутылочку местного кислого вина.
С адептом Ордена Арк он, кстати, сходился в одном – оба ненавидели хмельное.
Да, он хохотал, перешучивался со служаночками, что‑то отвечал на полупьяную болтовню соседей, но при этом чуткие его уши слышали всё, что говорилось даже в самом дальнем углу заведения, даже приглушённым полушёпотом – хотя какие там тайные разговоры, когда угрюмой чёрной тумбой рядом высится волшебник из Арка?
* * *
В это самое время настал черёд распахнуться и западным воротам Хвалина. Распахнуться для того, чтобы впустить внутрь длинный торговый караван гномов.
