– Ты, Уолтер. Я буду сервировать ужин… Я там оставила для тебя наготове подносы…
– Мне же платят за то, чтобы я тут разливал все, а не стал посудомойкой.
– Тебе платят за то, чтобы ты помогал мне четыре часа и делал все, что я попрошу. – Кэти услышала дрожь в своем голосе.
– Пять часов, – напомнил Уолтер.
– Четыре, – возразила Кэти, глядя ему в глаза. – Ты опоздал на час.
– Я думал, ты…
– Когда придет Нил, надеюсь, ты выяснишь, что именно мы обсуждали. А пока отнеси этот поднос гостям твоего дяди.
Кэти заполнила поднос горячими закусками. Когда-нибудь эта ночь все же закончится.
Шона Бёрк наблюдала за угрюмо стоявшим в углу Томом Фезером. И она была не единственной женщиной, кто уставился на него. Однако вокруг Тома могло быть и совершенно пусто, он никого не видел.
– Думаю, я пойду домой, – произнес он вслух, а потом вдруг осознал, что именно так и намерен поступить. – Скажи Марселле, если она вообще это заметит, что я ушел домой, – сказал он Рики.
– Ой, только не надо ссор между влюбленными в канун Нового года, прошу! – произнес Рики с присущей ему некоторой аффектацией, но сегодня это жутко раздражало Тома.
– Нет, никаких ссор. Просто съел пять штук чего-то, что не пошло мне на пользу.
– И что это было? – спросил Рики.
– Откуда мне знать, Рики? Сэндвичи или еще что.
Рики решил не обижаться.
– А как Марселла доберется домой?
– Не знаю. Может, ее Шона подвезет… ну… если только ее не прихватит тот мужик с лопатами вместо рук, что вертится рядом с ней.
– Том, перестань! До полуночи осталось меньше часа!
– Я не в форме для всего этого, Рики. Только буду портить всем настроение. Мое лицо способно часы остановить.
– Я позабочусь о том, чтобы она благополучно вернулась к тебе, – пообещал Рики.
– Спасибо, приятель.
И Том вышел на сырые ветреные улицы Дублина, где кутилы бродили из бара в бар или тщетно пытались поймать такси, где сквозь щели в задернутых занавесках пробивались узкие полоски света с вечеринок. Время от времени Том останавливался и думал, не сглупил ли он, но не мог вернуться. Все в той компании раздражало его, все сомнения насчет того, что он недостаточно хорош для Марселлы, всплыли на поверхность. Нет! Он должен как следует пройтись, чтобы прочистить мозги.
Нил наконец ушел с собрания. Они с Джонатаном проехали по предновогодним улицам Дублина и повернули на усыпанную листьями дорогу, на которой стояли «Дубки», освещенные, как рождественская елка. Он заметил, что Кэти пристроила свой большой белый фургон как можно дальше от глаз. Нил припарковал «вольво» и направился к задней двери. Кэти окружали тарелки и бокалы. Как вообще кто-то может вот так зарабатывать на жизнь и не терять рассудка…
– Кэти, прости, все слишком затянулось. Это Джонатан. Джонатан, это Кэти.
Кэти и высокий нигериец обменялись рукопожатием; лица у обоих были усталые, оба вежливо улыбались.
– Надеюсь, я не создам вам дополнительных проблем, приехав сюда, – сказал Джонатан.
– Нет, Джонатан. Боже мой, конечно нет! – возразила Кэти, гадая, как на это отреагирует ее свекровь. – Я рада вам и надеюсь, вы хорошо проведете вечер. И я рада, что вы оба здесь. Я думала, мне придется петь «Auld Lang Syne» в одиночестве.
– С Новым годом, милая! – Нил обнял ее.
Кэти вдруг ощутила огромную усталость.
– Мы ведь справимся, Нил, да?
– Конечно справимся. Мы рассмотрели все возможности. Они же не собираются отменить первый день Нового года, а, Джонатан?
