– Ладно, не хнычь, – примирительно пробормотала она. Кухня окончательно утонула в сизых сумерках, и смотреть друг на друга в потёмках становилось всё труднее.
За окном начиналась метель. Мутная взвесь извивалась, скручивалась в кольца, тоскливо и жалобно подвывал ветер. Словно острые коготки неведомого зверя по стеклу скреблись комья снега.
Соня достала из шкафчика серые свечи, перевязанные грубой бечевкой, зажгла их. Покапав горячий парафин на дно старенькой алюминиевой кастрюли, установила в неё свечи.
Всё ещё обдумывая что-то, взяла кружки, от которых шёл тёплый пар и разливался аромат цитруса, поставила на стол. Дашка сразу потянулась к своей любимой, которую она же и подарила – ваниль с шоколадными нотами-восьмушками на стройном нотном стане.
– Что-нибудь придумаем.
– Что? – вздохнула Даша с отчаянием в голосе.
– Ну-у. Я приглашу его с Витькой в кино. Возьму тебя. Сходим вчетвером. Потом он тебя до дома проводит, как настоящий кавалер, а там уже, может, ты и перестанешь за уроки бросаться как в спасательную шлюпку…
Дашка хохотнула. Но в тусклом отсвете выглядела при этом ещё более несчастной.
– Слушай! – Соня наклонилась над столом. – Предлагаю выяснить вновь открывшиеся обстоятельства в ходе сегодняшнего гадания… Ты со мной?
В подъезде гулко хлопнула дверь. Послышались торопливые шаги на лестничной площадке.
Соня посмотрела на часы: почти шесть, скоро мама с работы вернётся.
– Пойдём, я тебе что-то покажу…
Она схватила кастрюльку со свечами и, проплыв мимо заинтригованной Дашки, скрылась в полумраке коридора.
Квартира у Афанасьевых была небольшая, хоть и «трёшка», но в старом доме, с довольно странной, неудобной планировкой. Кухня выходила в длинный узкий коридор, на котором смыкались всё выходы из всех помещений: входная дверь, ванна и туалет, и традиционная в таких домах кладовка – с одной стороны, три двери в жилые комнаты – с другой.
Если бы ещё эти самые двери оказались со стеклянными вставками, было бы, наверно, уютнее, особенно сейчас – вечером, с отключённым электричеством и занимавшейся за окном непогодой.
Осторожно двигаясь за подругой, Дарья невольно представила себя в древнем заброшенном замке – узкий проход, темнеющие проёмы комнат, тревожное поскрипывание паркета, и худенькая девушка со свечой впереди. В довершении картины Соньке не хватало длинного, в пол, платья.
– Ты чего там плетёшься? – прошептала подруга.
– Тут я… А ты чего шепчешь? – так же тихо отозвалась Даша. Афанасьева хохотнула чуть громче, но тоже не в полный голос:
– Не знаю, всё так торжественно… Смотри!
Она отошла немного в сторону, подняв высоко свою кастрюльку со свечами и позволив Даше оглядеться.
Они оказались в спальне родительской спальне: тяжёлые шторы плотно задернуты, широкая кровать с массивным изголовьем в виде распустившейся лилии, мерцающие в свете свечей бра. Слева от входа, у стены, ловило отражение двух девчонок громоздкое трюмо с овалом центрального зеркала.
– Класс, правда? – восторженно хвасталась Соня. – На Новый год себе купили обновку… Круть, да?
Дашка зачарованно кивнула.
– И, прикинь, ещё что я придумала, – Соня поставила кастрюльку со свечами на трюмо, исчезла на мгновение в темноте коридора. В кладовке послышался грохот, словно посыпалось что-то мелкое, металлическое, потом – оханье и тихие ругательства.
– Афанасьева, тебе помочь? – Даша выглянула из спальни.
