Альтернативная линия времени - страница 12

Дальний конец ангара занимала та же самая регистрационная контора, заставленная видавшей виды металлической мебелью. Внутри сотрудница канадской государственной службы жевала пресную лепешку, читая дешевую книгу со скрещенными мечами на обложке. Снаружи стояла очередь из полутора десятков человек, ожидая, когда она оформит их прибытие в настоящее или убытие из него. Я попыталась определить, прибыл ли кто-нибудь из этих людей из будущего. Никто не производил впечатления явного анахронизма, и я решила, что все мы, вероятно, находимся в своем настоящем. Пока что геоученые научились отправлять людей с помощью Машин только в прошлое, и мне всегда казалось, что поток путешественников во Флин-Флоне состоит лишь из тех, кто собирается попасть вглубь истории или возвращается оттуда.

После того как согласованный с профсоюзами обеденный перерыв завершился, очередь стала быстро продвигаться.

– Идентификация? – подняла взгляд чиновница, когда я вошла в контору.

Я засучила рукав, показывая идентификационную татуировку – уникальный узор, созданный компьютерным алгоритмом и нанесенный флуоресцентными чернилами как часть мер безопасности, в которые все не очень-то верили. Университет заплатил за то, чтобы мне нанесли эту татуировку с левой стороны, перед тем как я отправилась в путешествие в первый раз. В хитросплетении запутанных линий и точек скрывалась дата моего рождения: 1974 год н. э. По большей части люди смотрели только на эту дату, особенно если речь шла о времени, предшествующем тридцатым годам двадцатого века. Разумеется, писцы и монахи 400-х были наслышаны о нашем коде, сгенерированном компьютером, однако они не имели возможности его считывать. До тех пор пока кто-нибудь не додумается до того, как перемещать во времени предметы или не убедит народ другой эпохи создавать крайне затратную технику будущего, люди будут вынуждены довольствоваться лишь современными им технологиями.

Чиновница провела по моей татуировке громоздким ручным считывателем и посмотрела на монитор.

– Какова была цель вашего визита в 1992 год?

– Я геоученый, работаю в Калифорнийском университете, выполняла задание Группы прикладной культурной геологии. Я ходила на концерт.

– На какой концерт?

– На рок-концерт, в Калифорнии. Вам известна группа «Черная Образина»?

Чиновница застучала по клавиатуре, и вентилятор компьютера натужно взвыл.

– Первый раз слышу. Они исполняют гранж?

Я мысленно вернулась к тому, что означало для меня слово «гранж»[15] тогда, когда я впервые жила в 1992 году.

– Нет. Они играют совершенно другую музыку.

Больше чиновница не стала ни о чем спрашивать. Этой Машиной я пользовалась на протяжении всей своей работы в университете, и накопился уже солидный цифровой архив моих отбытий и прибытий. Проверять меня тщательнее было незачем.

Покинув сырой ангар, я прогулялась по обширному лагерю Центра путешествий во времени Флин-Флон. В воздухе чувствовался слабый запах свежескошенной травы, люди перекусывали за столиками, которыми были усеяны все открытые пространства между зданиями, облепившими северную оконечность озера Росс. Лагерь казался обманчиво благодушным. На самом деле все эти здания кишели чиновниками, сотрудниками всевозможных грозных правительственных ведомств, представителями всех мыслимых отраслей экономики и изрядным количеством научных лабораторий.

Сев в автобус до аэропорта, я покатилась мимо торговых центров и жилых кварталов канадского Тайра. Город сильно изменился с конца девятнадцатого столетия, где я проводила большую часть своих исследований. В те времена Флин-Флон был не более чем несколькими траншеями в земле, окруженными бараками и палатками, предвестниками шахтерского городка, получившего свое название по имени героя бульварного романа, который путешествовал между измерениями. Все изменилось после того, как старатели обнаружили пятую из известных в мире на настоящий момент Машин. Флин-Флон едва ли можно назвать мегаполисом, но в настоящее время это процветающий транспортный центр на границе Манитобы и Саскачевана, принимающий неиссякаемый поток приезжих, чья работа связана с линией времени. Многие из этих людей вынуждены оставаться здесь на протяжении обязательного периода в 1669 дней, необходимого для допуска к путешествию во времени. У всех пяти Машин есть свои ограничения, однако самое суровое испытание – то, что путешественники окрестили «четырьмя долгими годами». «Червоточины» открываются только для тех, кто находился в радиусе двадцати километров от Машины на протяжении по крайней мере 1680 суток. Это число казалось взятым с потолка до тех пор, пока геоученые вдруг не осознали, что оно равно количеству дней в четырех годах в кембрийском периоде, пятьсот миллионов лет назад, когда Земля вращалась вокруг своей оси быстрее. Кембрийские сутки были приблизительно на три часа короче нынешних, и, следовательно, продолжительность года составляла примерно четыреста семнадцать дней. Любое устройство, отсчитывающее число прошедших лет количеством циклов смены дня и ночи, а не оборотами вокруг Солнца, с эонами будет накручивать все более длинные «годы».