Альтернативная линия времени - страница 17

– Ты думаешь, это имеет какое-то отношение к тому типу на концерте, последователю Комстока? – задумчиво промолвила Анита. – Беренис послала тебя следить за ним, так?

– Да. Возможно, эти подонки сочли Беренис угрозой своему делу. Особенно если знали, что она идет по их следу. И убили ее более молодую версию.

Потрясенные Си-Эль заморгали, случайно отодрав страз с ногтя большого пальца. В кои-то веки у них не нашлось вопросов.

Анита поборола стресс, перейдя в аналитический режим.

– Итак, предположим, что существует группа путешественников, работающих вместе с Комстоком, которые исправляют некоторые из наших редактирований. И некоторых из нас. – Ее голос дрогнул. – Если это часть общего плана – запереть нас в линии времени, которую нельзя изменить, какой цели они добиваются своими редактированиями? Это как-то связано с Комстоком?

– Я не думаю, что это сам Комсток. – Я старалась оставаться сосредоточенной, несмотря на нарастающую панику. Кого еще эти люди стерли из наших воспоминаний? – Их журнал был посвящен тому, что женщины не должны получать высшее образование. А тот тип, который говорил со мной… Это был какой-то гибрид речей Комстока и нынешних форумов «Противников семейной жизни». Возможно, они внедряли своих людей в различные движения на протяжении столетий. «Общество борьбы с пороками», основанное Комстоком, успешно запретило аборты и доступ к контролю рождаемости, посему оно притягивает всех, кого интересует период времени, когда ущемлялись права женщин. На мой взгляд, эти люди скоординированно ведут широкую программу редактирования сразу в нескольких интервалах времени.

– Что еще нам известно? – спросила Анита, оживленно набирая текст на планшете.

Энид откашлялась.

– Если вам интересно, почему они оказались именно в 1992 году, знайте, что в тот период особенно активизировались нападки на феминизм. Вероятно, началось все с омерзительных юридических реформ – в первую очередь законов Комстока.

– То есть это могут быть «Противники семейной жизни», подонки из настоящего, которые вернулись в прошлое, в ключевые периоды борьбы за права женщин? – спросили Си-Эль.

У меня был более важный вопрос.

– А что, если они из будущего?

– Какая разница? – бросила на меня резкий взгляд Анита.

– Это может означать, что им известно нечто такое, о чем не знаем мы. Быть может, они отвечают на грядущую феминистическую революцию.

– Грядущая феминистическая революция! Избавьте меня от этого, – презрительно фыркнула Швета. – История так не работает. Каждая так называемая революция в действительности представляет собой долгую, растянутую цепочку глубоких компромиссов и сотрудничества.

– Революции случаются. Пусть они занимают много времени, но они приносят кардинальные перемены. – Я поймала себя на том, что у меня пылают щеки. – Иногда мы не идем на компромисс. Иногда мы делаем такие вещи, как отмена рабства и провозглашение всеобщего избирательного права.

– И потом на протяжении следующих полутора столетий пытаемся снова превратить чернокожих людей в рабов.

– Мы отклоняемся от вопроса. – Устами Аниты всегда говорил разум. – Необходимо признать, что на настоящий момент у нас недостаточно достоверной информации, чтобы понять, из какого времени эти ребята, а в будущее мы отправиться не можем. И все же нам известно, что сейчас они там. Возможно, они действуют напрямую против «Дочерей Гарриэт» или даже против борцов за права женщин в целом. В любом случае, вероятно, этим отчасти объясняется, почему в вопросе права на воспроизводство потомства наши воспоминания так сильно расходятся.