Покинув карету, я полной грудью вдохнула свежий, душистый воздух, что доносил ветер от лесной опушки, и огляделась вокруг. Спокойная окраинная улочка с редкими прохожими, вечерняя тишина, птички щебечут. На открытых окнах общежития решеток нет. Вроде бы ничего подозрительного.
Как только спустилась Падия, ворота приотворилась, и к нам вышла высокая, жилистая женщина с грубоватым, круглым лицом и широкими плечами. Если это комендант общежития, то выбор верный, у такой не забалуешь. Однако, едва она заговорила, я окончательно успокоилась: женщина вела себя доброжелательно, почтительно и ничем не походила на надзирательницу. А темно-блеклые пряди, выбившиеся из-под белого чепца, залихватски съехавшего набок, вкупе с хитроватым взглядом выдавали в ней натуру деятельную, плутоватую, но добросердечную.
– Госпожа Тойлеп, – смущенно улыбнулась комендант, щуря узенькие и тоже желтоватые глазки. – Поздновато вы приехали. Чем обязаны неожиданному визиту?
– Я спешила привезти Альвиану Навис. Мы, наконец-то, нашли ее! – радостно сообщила Падия, и у пораженной новостью женщины округлился рот. Отмерев, она впилась недоверчивым взглядом в мое лицо и стала тщательно изучать каждую черточку. У меня затряслись поджилки.
– Я думала… – с сомнением произнесла она, хмуря густые, кустистые брови, но моя спутница покровительственно перебила ее:
– Мы тоже поначалу не могли поверить! Но это так! И подобному чудесному повороту несказанно рады!
– Я… я тоже. Очень рада, – закивала комендант.
Мне даже стало ее жаль по-человечески. Стоит какая-то напыщенная девчонка с непомерным самомнением и поучает взрослую женщину, которая, судя по мокрым пятнам на переднике, перед нашим приездом или стирала или мыла посуду, а теперь, смущенная внезапным появлением двух сумасбродок, неловко топчется на пороге, не зная, куда от волнения деть руки. Она их то сжимала в кулаки, то прятала за спиной. А потом часто заморгала и призналась: – Простите. Я настолько растрогана новостью, что едва сдерживаю чувства.
Я же, помня, что истинная Альвиана была неулыбчивой молчуньей, молча наблюдала за их беседой.
– Надеюсь, вы простите нас за поздний приезд… – в жизни, как любая другая аристократка, Падия высокомерна и заносчива, тем не менее ради успешного дела сейчас она была милой и приветливой. Однако для себя я сделала заметку: аристократам доверять нельзя – они циничные, эгоистичные люди. Ну, или нелюди.
– Я спешила сообщить новость. А еще имела цель помочь Альвиане избежать излишнего внимания… – продолжала вдохновлено врать Падия, гордо опираясь на кружевной зонтик-трость и изображая соучастие к жизни какой-то бедной слушательницы академии. – Однако оно неизбежно. И все же надеюсь на вашу милость к ней, Марлет. Уверяю, господин Тойлеп хоть и обрадовался ее возвращению, но в словах не стеснялся.
– Это хорошо, – искренне улыбнулась женщина, обнажая хорошие, крепкие зубы на смуглом от загара лице. – А то сама бы задала ей трепку! Еще какую! Я ведь переживала, что не уберегла.
– Попрошу вас особенно заботиться об Альвиане, и хотя бы временно поселить ее одну. Это возможно?
– Конечно, госпожа Тойлеп! – кивнула комендант общежития, освобождая проход. – Хотите убедиться?
– Что вы, Марлет! Однако я бы проводила Альвиану и дала бы ей несколько наставлений, как не следует в следующий раз поступать.
– Нужное дело, – кивнула женщина. – Пойдемте. Вашему приезду, госпожа Тойлеп, мы всегда рады!
