Цербер стоял и не знал, что сказать. Раньше он думал, что все знает о друге, но подобное слышал впервые. Дунай спрятал эту жестокую, причиняющую боль тайну в глубине души, и она с каждым днем терзала его все сильнее.
– Когда я вернулся в расположение. – Снова заговорил Дунай. – То заперся в какой-то комнате, даже не помню, что это было, может склад. И кричал. Долго орал во всю глотку, катаясь по полу, а перед глазами, обреченный взгляд того человека, ведущего свою семью умирать. С тех пор я не могу даже думать о том, чтобы отнять у кого-то жизнь…даже у врага.
Дунай замолчал. Цербер вздрогнул, когда посмотрел на друга, он весь побледнел, а на лице застыла маска ужаса.
– Ты все сделал правильно. – Тихо сказал Цербер. – Подойдя вплотную он крепко прижал к себе друга, так, что тот, чуть было не задохнулся. Разжимая руки, он добавил. – У тебя не было выбора, брат.
– Я больше не хочу убивать, Цербер. Никого. Даже тех, кого ненавижу.
С каждым словом друга, морпеха охватывала свирепая ярость. Он не знал, на кого злится, но чувствовал, что готов за страдания друга уничтожать все, что встанет у них на пути и если Дунай не мог причинить никому вред, то он сможет делать это за двоих. С этой минуты он стал еще более жестоким, чем был. Теперь он ненавидел весь мир, заставляющий переживать близких людей такие потрясения. Он представлял валяющегося на полу офицера, кричащего от бессилия и проклинал вселенную.
Они еще несколько минут стояли, молча смотря друг другу глаза. Каждый из них имел на душе множество ран и теперь они снова открылись.
– Иди домой. Алина тебя заждалась. Давай я тебя провожу. Продолжим потом. – Засуетился Цербер.
– Сам дойду. – Дунай помотал головой, отгоняя дурные мысли. – Я в порядке. А ты давай, готовься, к тебе небось опять сегодня подружка придет. – Попытался пошутить он.
– А то. – Натянуто улыбнулся Цербер.
– Ты хоть одну ночь провел один? – Зачем-то спросил Дунай, выходя из комнаты.
Цербер вышел следом.
– Нет. Ты же знаешь, мне нельзя быть одному. Тем более ночью. – Он потупил взгляд. – Оставаясь наедине с собой, я начинаю думать. Думать. Это самое ужасное, что может со мной произойти.
Дунай понял друга. У него тоже имелись свои раны, к которым тот каждый раз возвращался, когда его голова не было занята ограблениями, оружием или пьянками со своими многочисленными подружками. Он и пил-то только потому, что хотел забыться. Вот уже почти три года ему это не удавалось.
Бывший пограничник хлопнул морпеха по плечу.
– Прорвемся брат. – С этими словами он ушел, а Цербер еще долго стоял и смотрел на опустевшую лестницу.
Запах свежих цветов, спустя несколько минут пребывания в магазине, кружил голову и направлял мысли в самые доброжелательные русла. От изобилия рябило в глазах – одних только алых роз тут было шесть видов, а в общем счете взору открывались полсотни различных экземпляров.
Иван застыл в нерешительности, но отнюдь не выбор наилучшего вида цветов занимал его в данный момент. Он размышлял над тем, стоит ли вообще их покупать. Разумеется он руководствовался самыми чистыми и благородными позывами, когда шел в цветочный магазин, но теперь задумался над тем, в каких отношениях он теперь состоит с вдовой своего друга Анной. И есть ли вообще эти отношения? Был ли это просто секс или что-то большее? От ответа на этот вопрос и зависело, стоило приходить к ней домой с букетом цветов или нет.
