– Готово. Постарайся сегодня как можно меньше нагружать ногу. Ужин закажи в номер, просуши бинт, соблюдай постельный режим, – с этими словами поднимаюсь во весь рост, обтираю ладони салфетками, взятыми в кафе, и, поклонившись на прощание, направляюсь к двери.
До «свободы» остаётся всего пара шагов, руку протяни и вот она – заветная дверь, однако почти у порога меня нагоняет женская мольба, вынуждая инстинктивно замедлиться. И я бы вполне мог бы проигнорировать слова иностранки, но вот загвоздка, мисс Хоук произносит фразу (сама того не ведая), вмиг сбивающую мои навигационные настройки.
– Пожалуйста, останься со мной…
Тело пронизывает парализующей дрожью, ступни намертво припечатываются к полу. Я медленно оборачиваюсь, но вместо Мэри вижу маленького восьмилетнего мальчика: на разбитых коленях запёкшаяся кровь; жёсткие, как проволока, волосы, мокрые от дождя, торчат в разные стороны; шорты липнут к тощим ногам; футболка в тёмных пятнах от соевого соуса, а на левом запястье болтается самодельный браслет дружбы из красных ниток и цветных бусин.
– Хён11, пожалуйста, останься со мной, – всхлипывает он, вытирая сопли тыльной стороной ладони.
Внутри всё сжимается. Чувствую, как земля уходит из-под ног. Мне горько, я разбит!
На болезненном выдохе прикрываю глаза. Жду, пока отпустит, но становится лишь хуже. Вновь смотрю перед собой, с опаской, силуэт ребёнка начинает растворяется в воздухе, а шутливая угроза хозяйки номера окончательно возвращает меня в реальность.
Туго сглатываю, быстро моргая, словно в глаза песка насыпали. Неосознанно запускаю пальцы под манжет рубашки, нащупывая плетёную фенечку, проверяя на месте ли три стеклянные бусины с инициалами, после чего молча возвращаюсь к столу, беру свою порцию, плюхаюсь на край кровати и начинаю есть так быстро, будто это моя первая еда за несколько дней. И дело совсем не в желании скорее покинуть отель, а в давящих на горло воспоминаниях, от которых я пытаюсь отвлечься, интенсивно пережёвывая пищу.
Американка, поглядывая на меня с нескрываемым любопытством, снова благодарит за помощь и предлагает вместе пообедать.
– Мы уже едим, – втянув в себя столб лапши, угрюмо бурчу я, не поднимая на девушку глаз, – считай, рассчиталась. Никто никому ничего не должен.
Грубо, знаю, при том, что Мэри ни в чём не виновата. Но полыхающий фитиль уже не потушить, лимит моей учтивости стремительно приближается к отметке в «ноль», и выманить на свет милашку Ли Со Джина теперь вряд ли получится. Однако госпоже Хоук всё же удаётся отвлечь меня от тарелки.
– Со Джин, а можно спросить тебя кое о чём? Насколько сильно тебе нужна работа в «Пак-Индастриал»? – очень осторожно, явно подбирая слова, произносит она. – Я к чему, вот смоделируем ситуацию, чисто гипотетическую. Допустим, завтра некая иностранка получит должность в вышеуказанной организации, оставив тем самым тебя без работы. После этого смог бы ты продолжать дружить с этой гипотетической иностранкой, у которой в Сеуле, – запинается, отводит взгляд, – в целой стране, больше нет ни одного друга?
Насколько сильно мне нужна работа в «Пак-Индастриал»? Хороший вопрос. Я задаю его себе каждый день на протяжении последних нескольких лет. Правда, звучит он несколько иначе: на что я готов пойти, ради этой работы? Ответ всегда один и тот же: на всё!
Надменно усмехаюсь. Встаю с кровати. Подхожу к мусорному ведру, чтобы выбросить миску. Из груди вырывается сиплое, но многозначительное «хм».
