Лешка самым невинным тоном спросил:
– А ты – по колхозам? И по навозу?
Старший брат поперхнулся рисовой кашей и угрожающе положил вилку. Лешка тоже перестал есть, ожидая заслуженной нахлобучки за дерзость.
– Значит, подслушивал? – свирепо спросил Дмитрий.
– Не подслушивал. Вы там басили на весь коридор.
– Ешь компот и запоминай, что я тебе скажу. Относительно моей персоны ты, разумеется, мыслишь феерически: толпы народа ликуют при виде твоего прославленного в боях братца. В этом роде мерещились миражи?
Лешка сердито промолчал. Он с пеленок помнил вредное умение брата влезть в самые сокровенные мысли и высмеять их. Правда, делалось это обычно один на один и потому было не очень обидно.
Они быстро помирились и на этот раз.
– Мить, а почему называется отдел крестьянской молодежи? – спросил Лешка.
– А какой надо?
– Почему не колхозной…
– Н-да, парень ты наблюдательный. Только дело-то в том, что колхозов у нас в области еще нет. Почти. Только начинаем создавать. Тут же Советская власть меньше двух лет была, с тридцать девятого до начала войны, а потом – немцы три года. Фашисты здесь нагадили за оккупацию еще хуже, чем белополяки за девятнадцать лет. Впрочем, для политграмоты у нас с тобой время еще будет. Рассказывай о доме.
Вторую неделю Алексей Вершинин живет в гостях у Дмитрия Вершинина. А если точнее, то живет сам по себе. Потому что Дмитрий как уйдет с утра в обком, так и приходит в девять вечера. Правда, в полдень Лешка бегает к брату, и они вместе обедают в обкомовской столовой.
А ужинают дома. Из яичного порошка, сгущенки и консервированных заморских абрикосов, которые Митя получает по своим карточкам «ответственного работника», квартирная хозяйка Фелиция Францевна готовит разные вкусные блюда. За это ей Дмитрий приплачивает какую-то сумму.
Лешке хозяйка нравится, хотя она худая, длинная, плохо говорит по-русски и без конца тянет из белой фаянсовой кружки горячую «каву», то есть кофе. Нравится за то, что каждое утро гладит брату его офицерские брюки, а самого Лешку без всяких наставлений отпускает на реку, как только Дмитрий уходит на работу.
Их домик стоит на тихой прибрежной улице с красивым названием Подольная. От дома до песчаного берега Немана шагов триста. Никакая это не пограничная река, как сначала думал Лешка. За ней тоже город, там заводы и фабрики. А граница от города самое близкое километров за восемь. Но все равно это очень интересная река. Она широкая и быстрая, а посредине мелкая. На солнце ясно просвечивает желтая отмель. А у берегов – глубина. Переплывешь ее, и на середине можно спокойно ходить по щиколотку в теплой воде. Дальше снова глубоко, но после отдыха на отмели совсем нетрудно добраться до другого берега.
Это Лешка сегодня и сделал.
Вообще-то Дмитрий предостерегал его от такого шага.
– Понимаешь, Алексей, коварный этот Неман. Мин, конечно, уже нет, раз пароходы пошли. Зато воронки. Тут, говорят, каждый год кто-нибудь отправляется к Нептуну. У тебя как с плаванием?
– Ну как… Нашу Туру переплываю, а она же без острова посередине.
– Гляди. Все-таки надо поосторожнее.
Сегодня Лешка махнул на другой берег ввиду необходимости. Еще вчера трое мальчишек с той стороны обидно захохотали, когда он доплыл до отмели, передохнул и тут же повернул обратно. Один из них отчетливо прокричал что-то насчет толщины кишок и заждавшейся мамочки. Ночью Лешка спал плохо.
