– Ага.
– Сколько пуль ты всадил в эту херовину?
– Пять.
– Бля.
– Не отвлекайся от дороги.
– Бля.
– Шмаря, ты знаешь какую-то молитву?
– Ни одной.
– Бля.
В следующий миг тварь настигла их: она врезала по багажнику горящими руками, да с такой силой, что перёд машины подбросило вверх. На несколько секунд колеса оторвались от дороги, а когда шины снова соприкоснулись с асфальтом, противник уже проламывал заднее стекло. Салон заполнила гарь от козлиной крови.
– Наружу! – проорал Гарри.
Шмаря распахнул водительскую дверцу. Автомобиль всё ещё мчался вперед, но Шмаря всё равно выпрыгнул. Затылком Гарри почувствовал жар от рук врага и в нос ему ударил смрад подпаленных волос. Дверь с его стороны была открыта – всего на дюйм, но открыта. Левой рукой Гарри уперся в приборную доску, оттолкнулся и ударил дверцу плечом.
Его встретил чистый, прохладный воздух, а затем и дорога. Гарри попытался перекатиться в падении, но ему не удалось, и он приземлился на голову, счесав кожу щеки о растрескавшийся асфальт. Адреналин в венах простил телу его слабости – по крайней мере, на несколько секунд. Гарри поднялся, вытер из глаз кровь с грязью и оглянулся в поисках Шмари. Тот стоял в десяти ярдах от Д'Амура, едва видимый за чёрным дымом, валившим из горящей машины. Его пистолет был нацелен точно на Гарри.
– Шмаря, что…
– Сзади!
Гарри развернулся. Тварь стояла не дальше чем в двух ярдах. По воздуху вокруг существа струился дым. Почти вся его человеческая одежда сгорела в огне, и Гарри открылось неприглядное доказательство того, как сильно чудовище наслаждается творившимся безумием. Пенис глиняного человека блаженно воспрянул, оголив пятнистую головку. Волосы у основания члена горели, а сам орган торчал, будто палка посреди костра. И, точно каменно-твёрдое приветствие было недостаточной демонстрацией блаженства, в котором пребывала глиняная тварь, лицо чудища расплылось в улыбке.
Голем поднял правую руку. Пламя погасло, и почерневшая конечность всё ещё дымилась, но казалась невредимой. Память об огне затаилась лишь в морщинах ладоней чудовища – они до сих пор светились ярким жаром и собирались в красные узлы ровно по центру кистей его рук. Гарри хотел отвести взгляд, но глаза не подчинялись. Вдруг жар в ладони существа вспыхнул и выпустил крапинку белого пламени. Она пролетела мимо головы Д’Амура, промахнувшись всего на несколько дюймов.
Гарри стоял в изумлении, и его разум успел поблагодарить судьбу за то, что тварь промахнулась. Но затем до Гарри дошло, что крапинка предназначалась не ему. Он крутнулся вокруг оси и закричал Шмаре, но и движение, и предупреждение оказались слишком медленными – воздух словно превратился в смолу.
Гарри смотрел на Шмарю: тот стоял в дюжине ярдов и таращился на него такими же беспомощными глазами. Не успел он пошевельнуться, как белая точка опустилась ему на шею. Шмаря медленно поднял руку, чтобы смахнуть её, но прежде, чем пальцы коснулись крапинки, она лопнула, выпустив две огненные нити – они молниеносно обмотались вокруг шеи полицейского, встретившись на его адамовом яблоке.
На мгновение воздух вокруг головы Шмари вспыхнул – он дрожал и мерцал, точно волны жара над раскалённой землёй. Но прежде, чем Шмаря издал хоть один звук, его лицо скрыла завеса буйного пламени. Оно поглотило его голову от кадыка до проплешины, которую он зачесывал с момента её появления. Вот тогда Шмаря и завопил – то были ужасные, горловые крики, словно кто-то бросил столовое серебро в измельчитель отходов.
