Порог дома перечёркивала толстая линия засохшей крови, и нижняя половина двери была исчерчена следами от предсмертных корчей жертвенного животного. Гарри опять достал отмычку и быстро открыл два замка.
– Тук-тук, – пробормотал он и провернул ручку.
Дверь скрипнула, но с места не сдвинулась. Гарри повернул ручку туда-сюда, убедился, что она работает, и поднажал плечом, навалившись на дверь всеми девяноста семью фунтами[11] своего веса. Он раздавил несколько фетишей, и из них пахнуло запахом их содержимого – смесью затхлого ладана и гнилой плоти. Гарри задержал дыхание и налёг на дверь.
Снова заскрипело, затем послышался громкий треск, эхом отскочивший от стен забора, и дверь распахнулась внутрь. Гарри отскочил от фетишей и вдохнул. Воздух внутри был чище, чем снаружи. Да, чувствовалась затхлость, но сигнализация в голове не срабатывала. Гарри замер – зазвонил телефон. Он достал гаджет из кармана и ответил на звонок.
– Поразительно. Какое бы дело мы с тобой не вели, ты всегда звонишь, когда я оказываюсь…
– В говне?
– Нет, Норма. В каком-то доме. Я только что переступил порог дома. И ты об этом знала. Всегда знаешь.
– Наверное, везёт, – сказала Норма. – Так что у нас там, гнездо содомии и разврата?
– Нет, но день только начался.
– Тебе уже лучше?
– Ну, я съел пару булочек и выпил три чашки превосходнейшего кофе, что я когда-либо пробовал. Так что да, готов приступать.
– Значит, не буду мешать.
– Вообще-то у меня к тебе вопрос. Тут входную дверь утыкали фетишами – баночки с какой-то хернёй, глиняный человек с отчекрыженным членом и кровь на пороге.
– И?
– Есть предположения, к чему это?
– У разных фетишей разные свойства. Судя по всему, кто-то пытается от чего-то отгородиться и удержать что-то внутри. Как они с виду, свежие?
– Судя по крови, им с неделю.
– Значит, это не Гуда рук дело.
– Точно не его. Более того, прибамбасы делал не кто попало. Как думаешь, Гуд мог заниматься здесь серьёзной магией?
– Сомневаюсь. Если верить его рассказам, он прибегал к магии лишь для того, чтобы гостей раздеть. Он мог пустить кровь курице или начеркать несколько липовых сигилл, чтобы было веселей, но не думаю, что он заходил дальше. И всё равно будь осторожен. У них там другие порядки. Вуду – дерьмо ещё то.
– Ага, и кажется, я на него наступил.
На этом разговор их окончился. Гарри вернул телефон в карман и приступил к поискам.
Прошло не больше минуты, как Гарри повесил трубку, когда, прочёсывая три комнатки на нижнем этаже, он обнаружил на кухне участок морозного воздуха, указывавший на явное присутствие какой-то потусторонней сущности. Гарри не сбежал, и пускай ему было известно порядка дюжины отворотов, звучавших для нечисти, как «нахуй с дороги», он не прибегнул к их помощи. Вместо этого он замер на месте, выдыхая клубы густого белого пара, которые тут же подхватывал кружившийся вокруг него холодный воздух.
Когда Гарри разочаровался в силе закона и ушел из полиции, он принялся искать другую защиту. Расспросы привели его к человеку по имени Кез Кинг – татуировщику, славившемуся знаниями мистической символики. Кез занимался тем, что набивал на тела клиентов визуальную защиту от тёмных сил.
Получив указания, Кез попытался нанести на тело Гарри все сигнализации из своего арсенала – они должны были предупреждать Гарри о присутствии любой нечеловеческой формы жизни. Кез трудился на совесть, и вскорости символы и коды уже боролись за пустое место на коже Д'Амура. Но, что лучше всего, сигнализации работали. Вот и сейчас Гарри почувствовал, как задергалась одна из опознавательных татуировочек: она подсказала ему, что невидимый холод был сущностью по имени Стринг Ярт – безвредная, нервная тварь. Изучавшие Ярта маги писали, что с виду он походил на обезьяну из небрежно обработанной эктоплазмы.
