А впереди у выходцев из середины девятнадцатого века был еще один шок: встреча с такими милыми существами, как темные эйджел…
Шаттл делал рейс за рейсом, партиями по тридцать человек привозя в Аквилонию все новых трудовых мигрантов, а тут их встречали медики (Манфред Юнге, да и доктор Гомолицкий вполне прилично владели аглицким языком), проводили помывку, стрижку, прожарку одежды в сушилке для дерева[7], а также производили первичный медицинский осмотр. Сразу после осмотра наголо остриженным во всех местах женщинам и их детям возвращали их вещи, после чего вели к летней столовой, где на столах уже исходили паром чашки-плошки с густым варевом из мяса и свежих овощей. Невооруженное тыловое подразделение леди Натальи с самого утра хлопотало возле очагов и котлов, чтобы посытнее накормить прибывающих новообращенных. В своей прошлой жизни трудовые мигрантки ели мясо только по большим праздникам: лучшие куски в их семьях всегда доставались мужчинам, чтобы те могли заниматься тяжелым физическим трудом, а прочие члены семьи питались по остаточному принципу. И тут им за один раз дают столько хорошей еды, что перед этим сразу меркнут ужасы мытья горячей водой и мылом, стрижка и бесцеремонное внимание врачей к их здоровью.
После обеда детей отправляли в ведомство леди Фэры, а взрослых женщин и девиц-подростков, размякших и осовевших после сытной еды, при помощи Джонни Гудвина наскоро сортировали по рабочим командам. Леди Лиза, со времен Племени Огня руководившая в Аквилонии швейной командой, была чрезвычайно довольна.
– Это просто праздник какой-то! – говорила она. – Все женщины – от совсем молоденьких девиц до солидных – матрон умеют шить на вполне приличном уровне. Если для монахинь леди Агнессы шитье – это своего рода развлечение, а для гречанок с острова Самофраки – одно из множества возможных занятий, то у этих мигранток швейное мастерство на крепком рабочем уровне.
– В те пыльные времена, – сказал Верховный шаман Петрович, – трудящаяся женщина без образования могла быть только швеей, прачкой или проституткой, и более никем. К тому же магазинов готового платья еще не было, а обращаться к портным простым людям было не по карману, поэтому все, что надето на этих женщинах и их детях, пошито их собственными руками. Их бывшие господа – полная мразь, на которой клейма ставить негде, но все прочие – это так необходимое нам крепкое рабочее пополнение.
Подполковник Легков, напротив, от пополнения пребывал в полном пессимизме.
– Это просто ужас, товарищи, – сказал он, на пару минут вырвавшись из круговерти дел. – Вши, платяные и головные, общее истощение, несколько подозрений на туберкулез… не исключен сифилис и другие инфекционные болезни.
– Болезни следует лечить, – сказал главный военный вождь, – на то вы и врач, при довольно солидном наборе медикаментов и оборудования. Истощенных следует откармливать усиленным питанием – все, как в тех случаях, когда мы принимаем из кланов живые скелеты и за два-три месяца доводим этих женщин до вполне кондиционного состояния, когда хоть замуж, хоть на войну.
– Тогда, – сказал начальник аквилонской медицинской службы, – я делаю заявку на скорейшую доставку сюда как можно большего количества югоросской сыворотки номер один. По своему спектру действия этот препарат перекрывает все антибиотики, известные науке моего времени, а также обладает множеством других, я бы сказал, уникальных свойств.
