– Алому Крику? – переспросила я, отступая от огня.
Она восприняла мой вопрос как капитуляцию, и её гнев, казалось, рассеялся.
– Так я называю эту заразу. Мне представляется, что безумие похоже на… бесконечный крик, вырывающийся из глоток жертв. Стихи, которые используются для распространения болезни – Алые Вирши, как я их поименовала, – они запускают что-то в мозгу, и это разрушает человеческую личность.
Я увидела свою шпагу, валявшуюся в нескольких футах поодаль, и пошла за ней.
– Похоже, ты много знаешь о болезни. Кто эта женщина, которая принесла сюда заразу? Горожане называли её странницей. Как она вообще создала Алый Крик? И зачем ей…
– У меня мало ответов, Фериус Перфекс. Я знаю лишь то немногое, что рассказали мне трупы, гниющие в монастыре Сад Безмолвия. И то немногое, что мы сами увидели в этом городе. И… это.
Я сунула шпагу в тубус и, обернувшись, увидела, что Идущая Тропой Шипов и Роз держит в руке игральную карту.
Я подошла. На карте не была обозначена никакая масть – только красиво нарисованная картинка. Тёмная фигура, идущая по извилистой тропке, а на заднем плане разбросаны старинные книги. Пламя, мерцающее у меня за спиной, заставляло фигуру казаться почти живой. Надпись под изображением гласила: «Искатель стихов».
До сих пор я только раз видела нарисованную вручную карту. Нарисовал её Дюррал Бурый, а на карте была я. Ну, та я, которая немного старше и у которой на губах играет подлинная улыбка аргоси. Я по сей день носила эту карту с собой и по сей день мечтала однажды стать той женщиной. Пока дела шли не слишком хорошо.
– Кто дал тебе этот дискорданс? – спросила я.
Энна рассказала мне, как работают колоды аргоси. У тех, которые встречались наиболее часто, была масть для каждой цивилизации континента. Они назывались конкордансами и изображали основные процессы и иерархию в том обществе, которое представляли. Но когда аргоси наталкивались на что-то неожиданное – то, что могло изменить ход истории – они рисовали карту под названием «дискорданс». Эти рисунки были скорее символичными, нежели реалистичными, и содержали те элементы, которые, по мнению аргоси, имели отношение к сути дискорданса. Если аргоси сознавал, что больше ничего не может сделать для решения этой проблемы, он передавал карту кому-то ещё – в надежде, что иной путь приведёт к большей ясности.
Наблюдая, как я медленно и методично изучаю взглядом каждый элемент карты, Идущая Тропой Шипов и Роз сказала:
– Хорошо. Ты не полный профан в наших обычаях.
Я посмотрела на неё, вглядываясь в черты лица так же внимательно, как в рисунок на карте. Ткань, обматывающая голову, снова сползла, открывая широкий рот, высокие скулы и слегка миндалевидные глаза. Она могла быть берабеском или даже гитабрийкой, но я не сказала бы наверняка, откуда она родом.
– Ты закончила восхищаться мной? – спросила она без тени смущения в голосе.
Седьмой талант аргоси – это арта сива, искусство убеждения. Или, как любит говорить Дюррал, очарования.
Твоя арта сива – полный отстой, Идущая Тропой Шипов и Роз.
Аргоси не верят в пророчества. Карты, подобные той, что она держала в руке, предназначались для понимания настоящего, а не для заглядывания в будущее. И всё же я была вполне уверена, предсказывая, что мне не понравится компания этой девушки. Я и представить не могла, что Бинто…
Бинто!
– Семнадцать преисподней и винторогий дьявол! – выругалась я, бросаясь к сараю.
