Амарант. История жеребенка - страница 7

В тяжёлый, налитый свинцом и угрозой небесный пейзаж ворвались кони. Словно сотканные из плотного тумана, с пышными клубящимися гривами, со зловещим оскалом пастей, они храпели, вставали на дыбы, топтали копытами облака в безумной, отчаянной, невыразимо прекрасной скачке.

Донеслось протяжное ржанье. Ветер, снова вырвавшись из незримых оков, бушевал с удвоенной силой.

Волна безудержной радости захлестнула жеребёнка. Встав на дыбы, он резко развернулся и побежал, стремясь влиться в беснующийся, восторженный, ликующий табун. Он нёсся вместе со всеми, не слыша ничего, кроме гулкой дроби копыт, чувствуя, что каждую мысль, каждое движение другой лошади он воспринимает как свои. Каждый удар копыта о  землю, каждая рвущаяся на ветру прядь гривы, стук сердца, ржание, храп, вскинутые головы, вспыхивающие стальным блеском глаза  – всё так смешалось, что он уже не понимал, где кончается он и начинаются другие лошади.

И вот хлынул ливень. Ледяные потоки воды с грохотом обрушились на землю, превратив тропинки в ручейки, а лужи в озёра.

Наваждение схлынуло так же внезапно, как и пришло. Ветер с дождём хлестали Марика тугими струями по разгорячённым бокам, но это казалось приятным. Он снова посмотрел на небо, но небесные лошади уже скрылись.

– Дождь! Дождь! Скорее, заводи!

К леваде спешил промокший насквозь конюх с верёвками в руке, чтобы развести лошадей по денникам.

Глава 4, в которой Марик наблюдает великолепную актёрскую игру, которая приводит к страшным последствиям, но Марику в самый последний момент удаётся их избежать

С каждым днём становилось всё холоднее. Чтобы не мёрзнуть, Марик отрастил себе пушистую шубку, но напрасно – гулять его не выпускали. Земля в леваде замёрзла чудовищными колдобинами, ходить по которым было невозможно.

Марик, впрочем, предпочёл бы ходить по колдобинам, а не торчать сутками в деннике, где заняться было решительно нечем. От скуки он пересчитывал стены – их всегда было четыре, а брёвен, из которых они были сложены, – четыре раза по четыре и ещё два. По-прежнему забегала крыса со своими новостями о крошках, корочках сыра и обрезках колбасы, иногда приезжала Зануда и водила его гулять в поле.

Лешего жеребёнок больше не видел, небесные лошади тоже не появлялись, даже Хранители полей куда-то попрятались, но гулять Марику всё равно нравилось. Можно было высоко подпрыгивать или прятаться в лесу за деревьями и даже бегать наперегонки со своей тенью и Тунгусом (правда, Тунгус не догадывался, что кто-то бегает с ним наперегонки).

Иногда Зануда приводила его на плац, где отпускала побегать, а потом приставала со своими занудностями: то голову в разные стороны поворачивай, то стой на месте, пока чомбур на земле лежит, то вбок ходи задними ногами… Марик не жаловался: как-никак, это было веселее, чем уныло стоять взаперти.

Иногда с Занудой приезжал человек – «зелёные ноги». Марик прозвал его Кормильцем, потому что тот всегда привозил с собой сахарные сухарики, морковку, яблочки и печенье. Кормилец тоже иногда что-то просил, но совсем не занудно и после первой же выполненной просьбы отдавал Марику все привезённые лакомства.

Поблизости запыхтел автомобиль. Прошуршали колеса по гравию, двигатель смолк и послышались знакомые шаги Зануды и Кормильца.

Зануда, однако, не сразу вошла в конюшню, а задержалась у пристройки, в которой хранился овёс. Она говорила конюху о какой-то подкормке, но Марик не знал, что это такое.