В 85-м году началась операция по моему внедрению в его банду. В Орле я создал свою группировку, которая специализировалась на ювелирке и предметах искусства. Это была сфера деятельности, где позиции Бендера были не так сильны. Он повёлся на наживку и решил прибрать мой бизнес к своим рукам. Я с потрохами сдал всё под его руку и стал одним из его бригадиров.
Два года я положил на то, чтобы приблизиться к нему. Замечу, что о моём внедрении знал только начальник Курского ОБОПа и его зам, и это всё. Периодически они поставляли мне засланцев, которых якобы вербовали. Я успешно вычислял их, чем я приблизился к этому уроду.
– Наверное, пришлось не одну шкуру живьём содрать, чтобы всё выглядело натурально?
– Тут ты прав. В таком деле мягкотелость непозволительна. Мне и погоняло дали соответствующее – Орловский мясник. Не скажу, что подсадных мне совсем не было жалко, но лохи они все были конкретные. Мой шеф знал, кого вербовать на роль жертвенного ягнёнка. Да и кололись они сразу. Приходилось с ними обходиться так жестоко, чтобы не сболтнули лишнего. А так – пресекались происки врага, предатели жестоко наказывались в назидание другим агентам, а я зарабатывал свою репутацию.
– Стёпушка, я не думала, что ты способен на такую жестокость.
– Все мы на многое способны, когда требуют обстоятельства. Да ты и сама, Машуня, знаешь это не хуже меня.
– К сожалению, знаю.
– Да, работа не из приятных, но необходимая. Что там дальше-то случилось?
– А дальше была проведена операция по ликвидации группировки Бандеры-Бендера. Только что-то пошло не так, как планировалось. Когда задействовано много людей, обязательно найдётся стукач, да и на самом верху его кто-то крышевал.
В завершающей фазе Бендер мог уйти, но тут я подсуетился и самого его грохнул под шумок. По тому, как ему сливали информацию о ходе операции, я понял, что суда не будет – обмажут его подчистую. Ну, и решил, что зажился он на этом свете.
Повязали меня вместе со всеми, кто остался в живых. Моя легализация должна была произойти позже, после нескольких дней дознания.
Уже в камере до меня дошла весть, что моего шефа убили, а его зама повязали по наспех состряпанному делу и содержат в том же изоляторе. Когда меня вели с допроса, мы с замом пересеклись в коридоре – его вели на допрос. Знаком он мне показал, чтобы я не раскрывал себя перед органами.
Позже его бросили в пресс-хату, очень уж им хотелось узнать имя казачка. Майор оказался мужиком-кремнем. Он знал, что его в камере опустят, а потом под пытками всё равно вытянут из него моё имя. Он сломал шею смотрящему, отбил яйца ещё одному гребню, но против десятка много не повоюешь. В конце концов, ему свернули шею, а после, мёртвого, всё равно отпустили.
– Да, петухи – не воры, уважения к достойному врагу не имеют. За это их и долбут во все дыры. Нормальная братва не позорилась бы опусканием мёртвого, если это даже мент.
– Вот так я и получил свою пятнашку. Пять лет откантовал у хозяина. А потом встал на лыжи. Обрыдло мне там. Я, конечно, был в авторитете, но чалиться ещё червонец на хозяйских харчах было в лом. Да и что меня ждало после зоны? Ксивы мои были чистыми, так что я вербанулся в дальний поиск и попал на «Альбатрос».
Так что, Виталя, в рейде по тылам я составлю тебе неплохую компанию. Если форму я немного и подрастерял, то за оставшееся время восстановлюсь, обещаю.
