На похоронной процессии я шел рядом с отцом. Это был единственный раз, когда я видел его слезы.
Большинство учителей в школе, не догадывались, что мои действия и поступки являются в большей степени неосознанным поведением, поэтому так же неосознанно забивали меня в неврастеники.
Учился я плохо. Домашние задания почти никогда не выполнял. Мне и в самом деле было не до учебы. Загрузить, отгрузить, принять, съездить, забрать, получить, посмотреть за Братом, убраться в квартире, приготовить обед, послать подальше нетрезвых покупателей и сбегать за сигаретами – таким был неполный список моих ежедневных обязанностей. Дела с учебой стали обстоять еще хуже, когда я начал заикаться. В очередной ссоре, нетрезвый отец схватился за кухонный нож, пытаясь ударить им мать. Я вовремя успел прибежать на душераздирающий крик и ухватиться за лезвие ножа обеими руками. В тот день я держал лезвие смертельной хваткой, опасаясь за жизнь самого родного мне человека. Впав в истерику и наполнив квартиру невыносимо громким детским криком, я не чувствовал боли… Увидев струящуюся из моих сжатых кулаков кровь, отец моментально пришел в себя и больше с ножом я его никогда не видел. Но после этого события я «замкнулся», получив на долгие годы серьезные проблемы с речью.
Несмотря на все то, что происходило в моей жизни, отец продолжал оставаться для меня близким человеком. Именно он привил мне любовь к футболу. Заставил полюбить баню. Приучил перед каждым выходом из дома чистить обувь. Благодаря ему, я стал слушать Beatles, Deep Purple, Nazareth и Nautilus Pompilius. А еще я восхищался его воле. Устав от длительного запоя, он мог проснуться рано-рано утром, надеть на себя спортивный костюм, кроссовки и несколько часов бегать по стадиону. Вернувшись домой, Скорин-старший переодевался, брал дубовый веник и еще на несколько часов уходил в городскую баню. Трезвый и бодрый, отец в очередной раз начинал свою жизнь сначала…
Единственным человеком в школе, всегда встававшим на мою защиту, была Алла Ивановна – преподаватель русского языка и литературы, невысокая женщина с удивительно сильным характером. Это было даже тогда, когда стоял острый вопрос об отчислении меня из школы за драку с учеником из параллельного класса. Его фамилия была Гришин. Никто в школе не называл его по имени. Гришина старались обходить стороной все, в том числе, и я. Все потому, что он был единственным на параллели, кто не боялся бить в лицо. Все мальчишки боролись, «пинали» друг друга, били подзатыльники, а он сразу бил кулаком в лицо, разбивая нос, брови и губы всем, кто становился у него на пути. Он давно состоял на учете в детской комнате милиции, но это никаким образом не влияло на его поведение. И вот наступил день, когда я вынужден был заступиться за себя, даже перед страхом жестокой расправы. С его стороны в мой адрес прилетела шутка. Шутка касалась моих все еще перебинтованных и так долго заживающих кистей рук.
Уже не помню, как он оказался сверху, повалив меня на спину. В абсолютной ярости мой соперник продолжал хаотичными ударами прикладываться по моему лицу. Из моего носа и губ ручьем лилась кровь. Гришин же, не скрывая эйфории, продолжал «мочить» меня, упиваясь своим превосходством.
«Хватит!!! Не надо!!!» – закричал я, пытаясь закрыть руками свою голову.
Еще через несколько секунд его кто-то очень сильно дернул за пиджак, отбросив от меня на несколько метров. Моим спасителем оказалась директор школы.
