Антон сидел на бетонном выступе, заменяющем койку без матраса, рассматривал неровности бетонного пола и гармонично сочетающиеся с ним грязно-серые металлические раковину с унитазом, ежился от холода.
Тюремщики следственного изолятора не включали отопления зимой из принципа: покукожишься с недельку-другую, заработаешь чахотку и не постучишься, а заскребешься в двери коготками отчаяния! Не просто пойдешь на сотрудничество со следствием, а поползешь на сотрудничество на карачках, на карачечках!
Двери, старые и грязные, открылись со скрежетом, и вошел долгожданный проверяющий, как «луч света в темном царстве!» Антон ему деньги давал на сигареты. Вот они, «Прима», и спички! Атрибуты свободы!
Проверяющий испытующе посмотрел на арестованного.
Антон – рыжий низкорослый мужчинка с непримечательной внешностью, но бросающимся в глаза, вызывающим имиджем – проколотыми ушами с серьгами-кольцами, как в пиратских фильмах, и вытатуированным именем жены на левом предплечье. У подследственного были маленькие серо-голубые глаза, прячущиеся под грязно-рыжими бровями-домиками, такие хитрые-прехитрые. И это проверяющего бесило больше всего на свете. Он ехидно заметил Антону, что в камере «жарковато будет» и «дыму нужен выход», достал пистолет и разбил стекло в окошке. На его холеном лице вальяжно расселась самодовольная улыбка как у царя Всея Руси Петра Великого, когда тот понял, что прорубил окно в Европу.
Робкие снежинки стали залетать в камеру через решетку.
Нельзя признавать свою вину. Да разве он виновен? Государство поставило его в ситуацию, в которой честным путем невозможно прожить! Нельзя ему сдохнуть раньше времени! Что же такое придумать, чтобы следователь закрыл дело?
Следователь Василий Иванов – малый не дурак, но получает немного. Конец девяностых! Кто сейчас много получает, если не ворует? Друган его получает не хило, и то потому, что в Америку вырвался и дома там красит богатеньким и не очень богатеньким буратинкам.
О, Америка! Шоколадные водопады, ванны с шампанским, изумрудные мостовые и пальмы, плодоносящие долларами! Страна-сказка, страна-рай, молочные реки и кисельные берега!
Стоп! А если убедить Следака-Васька, что можно в Америке заработать, свои люди есть и помогут? Чем черт не шутит!
Глава четвертая
Марина и Роб
Марина с детства верила, что совершенно случайно попала в семью врача и музыканта, может, ее подбросили инопланетяне? Ощущение необыкновенности и избранности таскалось за ней невидимым хвостом. Хотя она, так же, как и все ее ровесники, помогала родителям по дому, бегала за хлебом и играла со своим единственным младшим братиком Александром, которого обожала.
Она помнила себя с пятилетнего возраста, когда всем игрушкам предпочитала плюшевых зайцев.
В начальных классах школы Марина больше всего любила сказку «Алиса в стране чудес». Виниловые музыкальные пластинки рассказывали и напевали истории о скучающей иностранке, которая в погоне за кроликом оказалась на другом конце земного шара. Песни из этого увлекательного путешествия Марина знала наизусть.
Когда одноклассницы увлекались мальчиками, прическами, сбегали с уроков, Марина много читала и писала статейки в местную детскую газету. Она прыгала от счастья, а у папы при виде своей фамилии в газете начинали блестеть глаза от гордости. Он произносил, растягивая слоги: «Я – ща-слив!» И эта его фраза весила для дочери больше, чем все «молодец», «круто» и подобные похвалы, вместе взятые.
