Мы помолчали.
– Мотоцикл у него получился хороший, я с утра сам опробовал. Теперь подумываю в серийное производство пустить. Но заминка вышла. Ашот требует, чтобы в честь вашего брата марку назвали «Цесаревич Георгий». Я ему объяснял, что это почти невозможно, но он упрямый, как осёл! Так что пока спорим…
– Не надо спорить! Я поговорю с маман. Ей такая идея может понравиться. А дальше она сама уже решит вопросы с братиком и его семьёй.
Санкт-Петербург, Аничков дворец, 11 (24) октября 1909 года, воскресенье
Детские впечатления – самые стойкие! Наверное, поэтому это здание так и осталось для меня Ленинградским Дворцом пионеров. Нет, теперь я знаю, что здесь родился прошлый император, тут росли Ксения и Николай II, а теперь тут проживает вдовствующая императрица Мария Фёдоровна, но… Ничего не могу с собой поделать!
Поэтому, наверное, у меня вид юного Ашота, сначала наматывавшего на мотоцикле круги по двору в одиночку, а потом и с желающими из юных обитателей дворца, удивления не вызывал. Во Дворце пионеров так и должно быть, верно? Но судя по виду остальных, творилось нечто не совсем обычное.
В конце концов, когда катание желающих прервали, Мария Фёдоровна подошла к Ашоту, взяла его промасленную ладонь в свои и проникновенно сказала:
– Спасибо вам, дорогой мой! Вы напомнили мне о сыне. Так что пусть эту прекрасную машину выпускают, продают и называют, как вы предложили! Ему там – она глазами указала на небо – будет приятно, что его вспоминает столько людей!
Она выпустила руку и тихо сказала:
– Жаль только, что я сама не могу на ней проехаться!
Из мемуаров Воронцова-Американца
«…Вечером я выбрал время, собрал Ашота и Карена, предложил кое-что сделать, чтобы закрепить успех. Единственное, что оговорил, что надо не позднее следующей весны. Мария Фёдоровна планировала надолго убыть за границу…»
Стрельбище, верстах в пяти от Беломорска 26 декабря 1909 года (8 января 1910 года), суббота, после обеда
Бах! Бах! Ба-бах!
Весело звучали выстрелы, иногда сливаясь с комментариями стрелков.
– Лялечка!
– Красотка!
– А отдача! Отдача ж почти не чувствуется!
Да, Артём оценил! Карабин Нудельмана сильно изменился за последние годы! Полегчал, пластиковый приклад сменился на деревянный, да и магазин, сохранив прежние внешние габариты, сумели сделать двадцатизарядным. Просто изменили материал и форму пружины. Ну и газоотводная трубка теперь идёт поверх ствола, а не снизу, как раньше.
Но главные изменения были невидимы глазу! Теперь перезарядка использовала энергию выстрела. И патрон существенно изменили. Порох горит намного чище. Потому и получилось новую систему перезарядки создать. Сама-то идея старая, но раньше работала плохо.
Опять же, масса пули немного уменьшилась, а вот начальная скорость – возросла, и довольно прилично. Но за счёт более равномерного сгорания пороха отдача стала менее ощутимой. В общем, неплохой карабин превратился в отличный! Хоть военные и продолжали плеваться. Мол, патрон слабоват, оружие полицейское. А автомат Фёдорова дразнили «пулемётом на зайцев».
– Дрр! Дрр! Дрр! – вплелись необычные звуки. Так, а это что там? Артём Рябоконь привычно открепил магазин, передёрнул затвор, поймал вылетевший патрон и вставил его обратно в магазин. Теперь поставить на предохранитель и можно вставать! Так и никак иначе! Стрельбище – не то место, где небрежность прощается.
