– Роуз Квинси. Рада знакомству.
– Томас Мэнн. Ангел видения истины.
– Ты больше похож на обглоданную псину, чем на ангела, – сказала она, внимательно разглядев его лицо. – Что, тоже день не удался?
– Как видишь.
– Слушай… – тяжело вздохнула Роуз, доставая из своей сумочки пачку сигарет. – Мне сегодня некуда пойти, потому что старая сука вышвырнула меня из своей вонючей лачуги. У тебя есть квартира или как? Можешь взять меня за полцены, мне надо перебиться сегодня ночью.
– Заманчивое предложение, дорогуша, только вот у меня за душой ни цента, – грустно усмехнулся Том.
– Ладно, дай просто заночевать, будем считать это платой, – она затянулась и, манерно держа перед собой руку с сигаретой, выдохнула дым в Тома. – Ну так что, красавчик?
– Я не думаю, что ты в состоянии заниматься любовью, – улыбнулся Том.
– Что, я так плохо выгляжу? – усмехнулась Роуз. – Ну, во всяком случае, твой дружок считает по-другому. Или скажешь, что это пистолет у тебя в брюках?
– Может по мне и не скажешь, но я джентльмен.
Они рассмеялись. Том помог ей подняться, и они вышли из туалета. Гарри проводил их улыбкой, многозначительно подмигнув Тому. На улице уже стемнело – краски вечера сгустились в смолу. Они молча шли рядом друг с другом, пошатываясь и путая ноги; он – грязный и побитый, она – изведённая до бессилия с поплывшим макияжем, оба – потерянные и красивые в своем откровенном уродстве. Две заблудшие души на задворках Америки, страждущие по приюту, который они бы могли называть домом, забытые Богом ангелы, святые в своей всепрощающей искренности, заставляющей их страдать сквозь прегрешения плоти, водоворот безумия жизни из грязи, они выйдут из него чистыми – лжепророки в лицах случайных прохожих будут пытаться уличить их в распутстве, но они были обнажены в своей правде. Том украдкой поглядывал на Роуз, преисполняясь желанием – он так давно не прикасался к женщинам, что забыл, как прекрасно пахнет их плоть и как вкусны в подавленной, кроткой страсти их губы. Ее нельзя было назвать красивой, но она была живой, и это цепляло больше, чем глянцевая внешность. А еще она находилась сейчас рядом, в то время как остальные только могли воротить нос от него. Он даже весь как-то подобрался, распрямил плечи и держал выше подбородок в неловком молчании как неопытный подросток на свидании. Она была шлюхой, ну и что? Кто возьмётся судить другого человека, не побывав в его шкуре? Она – шлюха, он – безработный алкоголик с размытым прошлым и обрывающимся в сознании будущим. Люди подвластны только суду правды, а в ней не было ни капли лжи. Как и в нем. Он верил в это.
– Подожди, дорогуша, – сказал Том, после чего перебежал дорогу к магазину и достал из водосточной трубы свой портвейн.
– У тебя что, по всему городу запрятаны бутылки? – спросила Роуз, когда он вернулся к ней. Она стояла, прислонившись к сетчатому забору.
– Я люблю выпить, да, – улыбнулся Том.
– Я это заметила.
– У тебя есть сигарета?
– Да. У тебя нет денег даже на сигареты?
– Обычно бывают, но не сейчас.
Они закурили; Том отчаянно втягивался, но не мог почувствовать дым в своих прокуренных легких – женские сигареты курились как воздух. Мимо прогремел поезд, они смотрели в его тёплые окна с размытыми силуэтами людей, фантомами, что неслись в глубину ночи, в безызвестность существования, где они пропадут, растворившись в суете – отныне и навсегда. Том сплюнул на асфальт и спросил:
