Американская история любви. Рискнуть всем ради возможности быть вместе - страница 2

Эллен смолкла, целиком сосредоточившись на молитве. Она твердо верила, что сможет одержать победу и преодолеет каждый сантиметр из предстоящих километров. Она твердо верила в божественное провидение, в силу большую, чем у любого земного хозяина, каким ей предстояло притвориться. Затем вздохнула и решительно двинулась вперед.

– Идем, Уильям…

Дверь снова распахнулась, и они покинули дом, ступая тихо, как лучи лунного света по воде. Уильям запер дверь, положил тяжелые железные ключи в карман. Вдвоем они прокрались через двор, вышли на улицу перед домом спящих рабовладельцев. Сжав руки друг друга, они расстались. При следующей встрече (а они надеялись, что она обязательно состоится) пара будет играть роли хозяина и раба, чтобы в будущем вновь стать мужем и женой.

Уильям

Он знал, что нужно торопиться[14]. Поезд на Саванну отходил около семи часов, и впереди у него еще три часа темноты. Однако Мейкон просыпался рано.

Уильям работал официантом в гостинице, по утрам – краснодеревщиком, и ему отлично известны утренние ритмы города: горячие завтраки в гостиницах подавали до рассвета, носильщики таскали тяжелые чемоданы к поезду на Атланту, который отправлялся еще раньше. По всему городу кочевали чемоданы и шляпные коробки, саквояжи и пассажиры. Оживал и рынок: торговцы на повозках устремлялись к городской ратуше. Дом Коллинзов стоял на Малберри-стрит, в более тихой части города[15]. Но и здесь следовало быть осторожным. Напротив жил Юджиниус Нисбет с женой и двенадцатью детьми: малыши могли проснуться в любой момент. Уильям же должен был остаться незамеченным.

От особняка до железной дороги около километра: примерно 450 метров по Малберри, еще 300 метров через мост на Пятой улице, а оттуда совсем близко до вокзала, расположенного в восточной части города. Однако из предстоящего пути первые сотни метров казались самыми длинными.

Уильяма все считали красивым – более 180 сантиметров ростом, широкоплечий[16]. Будучи на голову выше среднего мужчины, он выделялся в любой толпе. Надвинув на лоб шляпу, он прокрался мимо особняка. Потрепанные белые поля скрывали глубоко посаженные глаза, высокие скулы – и темную кожу, выдававшую в нем раба.

В Джорджии любой чернокожий юридически считался рабом, если не доказано обратное. Уильяма могли допросить в любую минуту, причем не только патруль, но и каждый белый, «умеренно наказав», если тот не ответит. Дать сдачи Уильям не мог. Если раб ударил белого (за исключением случаев, когда это делалось по приказу другого белого), его ожидала смертная казнь.

По этой и по иным причинам Уильяму нужно было иметь при себе пропуск. Путешествовать законным образом он мог лишь при наличии драгоценной бумажки, в которой прописывалось место назначения и время поездки. Если раба задерживали без пропуска, ему грозила «порка по обнаженной спине, но не более двадцати ударов»[17].

Пропуск Уильяму выписал не официальный хозяин (уже третий, молодой человек по имени Айра Хэмилтон Тейлор, которого Уильям почти не видел), а работодатель, краснодеревщик, у которого тот работал с детства. Уильям договорился с хозяином и оплатил «привилегию» работать самостоятельно. У него был специальный знак опытного ремесленника. Стоимость договоренности была высока, кроме того, Уильям должен был оплачивать собственные расходы. Но это давало возможность зарабатывать и иметь определенную мобильность