– Ну? – подал голос мистер Среда. Бифштекс он сожрал до крошки, так, словно умирал с голоду. И набивал теперь рот жареной картошкой, насаживая ее на вилку, как на острогу.
– Ты прав, – ответил ему Тень, – работа мне не светит.
Тень вынул из кармана четвертак: решка. Он подбросил монету вверх, подкрутив ее большим пальцем в момент щелчка, потом поймал и шлепнул о тыльную сторону ладони.
– Орел или решка? – спросил он.
– Какого? – спросил Среда.
– Не хочу работать на человека, которому везет еще меньше, чем мне. Орел или решка?
– Орел, – фыркнул мистер Среда.
– Обломись, – сказал Тень, даже не дав себе труда взглянуть на четвертак. – Решка. Ловкость рук.
– На ловкости рук человек проще всего и ловится. – Среда поводил толстым пальцем из стороны в сторону. – Глянь-ка, на всякий случай.
Тень посмотрел на монету. Она лежала орлом.
– Закрутил, что ли, не так? – озадаченно проговорил он.
– Все ты правильно закрутил, не переживай! – ухмыльнулся Среда. – Просто мне прет, мне всегда прет. – Он поднял голову. – Мать честная, кого я вижу! Бешеный Суини[7]. Выпьешь с нами?
– «Сазерн камфорт»[8] с кокой, без льда, – раздался голос за спиной у Тени.
– А ты не хочешь справиться, что буду пить я? – поинтересовался Тень.
– Да знаю я, что ты будешь пить, – ответил Среда и тут же оказался возле стойки. Пэтси Клайн в музыкальном автомате опять затянула «Гуляю по ночам».
«Сазерн камфорт с кокой» сел рядом с Тенью. Короткая рыжая бородка. Джинсовая куртка со множеством нашитых внахлест цветных заплат, под курткой – заляпанная белая футболка с надписью:
ТО, ЧТО НЕ МОЖЕШЬ СЪЕСТЬ, ВЫПИТЬ, ВКУРИТЬ ИЛИ ВДОЛБИТЬ, ОТПРАВЛЯЙ НА ХУЙ!
На голове – бейсболка, тоже с надписью:
ЕДИНСТВЕННАЯ БАБА, КОТОРУЮ Я ПО-НАСТОЯЩЕМУ ЛЮБИЛ, И ТА БЫЛА ЗАМУЖЕМ… МАТЬ МОЯ!
Он сколупнул грязным ногтем уголок мягкой пачки «Лаки страйк», вынул сигарету и протянул пачку Тени. Тень совсем уже было собрался вытянуть из пачки сигарету – сам он не курил, но в тюрьме на сигареты можно выменять все что угодно – и тут сообразил, что он уже на воле. И покачал головой.
– Ты, значит, работаешь на нашего старика? – поинтересовался рыжий. Он был уже нетрезв, хотя и пьяным его назвать тоже было нельзя.
– Похоже на то, – ответил Тень. – А ты чем занимаешься?
Рыжий прикурил сигарету.
– Я лепрекон, – ответил он и ухмыльнулся.
– Иди ты, – Тень даже не улыбнулся в ответ. – Тогда тебе, наверное, следовало бы пить «Гиннесс».
– Стереотипы. Это не ты сейчас сказал, это телевизор – давай-ка, дружок, учись думать самостоятельно. В Ирландии еще много всякого есть и кроме «Гиннесса».
– И акцента ирландского у тебя нет.
– Слишком, блядь, долго тут проторчал.
– Так ты что, правда родился в Ирландии?
– А я тебе о чем толкую. Я же лепрекон. Мы же, блядь, не в Москве на свет появляемся.
– Да уж, это вряд ли.
К столику вернулся Среда: три стакана в его огромных лапах разместились безо всякого труда.
– Тебе «Сазерн камфорт» с кокой, друг мой Бешеный Суини, мне – «Джек Дэниелз». А это тебе, Тень.
– Что это такое?
– А ты попробуй.
Напиток был темно-золотистого цвета. Тень отхлебнул: довольно странная на вкус кисло-сладкая жидкость. Напиток был алкогольный, и отдушка – весьма необычная. Немного похоже на тюремную бражку, которую настаивают в мешке для мусора из смеси гнилых фруктов, хлеба, воды и сахара, но только слаще, и вкус куда более странный.
– Ну, – сказал Тень, – попробовал. Так что это такое?
