Разумеется, Драгович не собирался бежать стометровку по пересеченной местности, но вот тропинка… Почему бы не оценить ее качество и не "добавить в свою карту" такой вот путь эвакуации? Заодно и пройтись. К тому же не лишне будет рассказать остальным приятелям о своих соображениях.
Тропинка оказалась намного лучше, чем ожидалось. Оно было и понятно, машины по ней не ездили и грязь не месили. Драгович оглянулся. Позади, на возвышенности, темнели силуэты домиков, над которыми высилась мачта с прикрепленной к ней осветительной "колбасой". Так прозвали поддуваемую изнутри воздухом трубу-рукав из плотной ткани, внутри которой были протянуты светодиодные ленты. Такая штука светила ярко, но при этом не слепила.
Драгович повернулся и направился дальше. Вдруг на самой границе рощи показалось какое-то движение, правильнее было бы сказать чье-то присутствие.
–Кого еще это сюда потащило? – с раздражением подумал Драгович.
Ему как-то явно представилось, что ему-то можно – он выпивал с друзьями и проветриться пошел. А работяги-то что? Они работать должны, чего их зря сюда привезли? Начальству тоже нехрен делать в этой роще… Окажется гражданский, надо будет построже… Окажется вышестоящий офицер, надо будет сказать, что понадобилось на объект по ту сторону. Как раз: типа понадобилось, а тут тропинка…
По мере приближения, очертания человеческой фигуры стали вырисовываться все четче… Драгович достал лежавший в кармане монокуляр – ходить с фонарем его отучили еще в первые недели после прибытия.
– Вот это да! Мадам, а вы что тут делаете? – с некоторой строгостью в голосе произнес Драгович.
Удивительным образом это оказалась Халдорис Ландскрихт.
– Вы слышали, что Шаттл угнали? – вместо ответа на вопрос начала Мадам.
– С шаттлом потом разберемся. Что вы здесь делаете?
– А мне что, тут запрещено находиться?
– Вы сами прекрасно понимаете, насколько ваше присутствие здесь странно. Вас, ваше СБСЕ что, отказались эвакуировать перед вторжением, и вы решили самостоятельно скрыться?
– Кто бы спрашивал!
Вообще сейчас ему не хотелось на нее наезжать, но она явно провоцировала. Еще у Драговича было стойкое ощущение того, что он сделал что-то не то. Не в смысле что-то плохое, а в том смысле, что во всех этих странностях есть какая-то вполне очевидная причина, и причиной этой было что-то, что он и сделал, только что? Сто грамм водки выпил что ли? От этого даже глаза не остекленели.
– Я просто не ожидал вас тут увидеть, Мадам. Да еще и без группы. Где все ваши? – Строго проговорил Драгович, пряча монокуляр в карман.
Несмотря на то, что дело происходило ночью, какой-то непроницаемой темноты не было. Мало того что светила близлежащая мачта, так еще и свет от остальных светильников в определенной мере отражался от облаков, от этого словно светивших едва заметным светом, делавшим их куда светлее чистого ночного неба. Такое бывает в городах. Как бы то ни было, тропинку и Ландскрихт было видно.
– Да, верно, группы нет никакой, – ответила на недоуменный вопрос Ландскрихт. – Да вы не переживайте, я одна справляюсь не плохо.
– С чем? Вы что, приехали проверять, не устроили ли мы тут рабство? – ухмыльнулся чуть расслабившийся Драгович. – Что вы думаете по поводу вторжения Лебедевцев? Я, как и остальные, считаю что это серьезная угроза. Что у вас по этому поводу говорят?
– Давайте Лебедевцев потом обсудим, – ответила Ландскрихт. – Я вам кое-что показать хочу.
