Аметист: танец волчицы - страница 20

Авиталь поняла, что кровь пролилась из уже мёртвого тела. Видимо, Хризоплюст погиб мгновенно, но своего убийцу перед смертью увидеть успел. Или не убийцу, а орудие убийства? Нечто такое, что заставило кровь наполниться адреналином. Волчица ощущала ужас несчастного. Нестерпимый, превосходящий допустимую для человека меру. И магию. Магией тоже пахло ярко.

Авиталь закрыла глаза, уходя полностью в нюх. Ни одна собака, ни один волк не смогли бы по истечении такого количества дней найти это место, но вервольф…

Хризоплюст бежал. Для быстроты перемещения он использовал портал. Отчётливый магический ореол наспех разрушенного стыка пространства чувствовался в двадцати шагах от места гибели, там, где раскорячила рыжие ветви столетняя сосна. Видимо, к ней магический ход и был привязан. До спасения декану оставался шаг, но он не успел. Что-то заставило его обернуться. А затем он увидел то, от чего сошёл бы с ума, если бы остался жив. И – остолбенел. На пару секунд. Именно тогда его ударили сгустком магии.

Вервольф принюхался, стараясь почувствовать, чья это была магия, но безуспешно: кто-то очень хорошо замаскировался. Или это была магия артефактов? Артефакты не принадлежали никому, поэтому никем и не пахли. Только собой. И запах этой силы Авиталь был незнаком. Более того, вервольф не мог определить даже – светлой она была или тёмной. Пахло и той и другой, но разве такое возможно?

Авиталь долго стояла, вникая в нюансы, пока не узнала всё, о чём ей могла поведать старая кровь. А потом побежала в лес. Бесшумно, как сова. Её лапы оставляли громадные следы в нежной пороше, но Авиталь это не тревожило. Через час вновь пойдёт снег. Он скроет все следы и запахи. Не от вервольфа, конечно, но кроме неё других монстров в этом лесу не было.

Мышка Ми находилась в затруднении. С одной стороны, недружелюбная академия, враждебная группа, задания и уроки, к которым не лежала её робкая душа, вынуждали искать дружбы и покровительства рыжей Дженни. Да и просто по-человечески, великанша нравилась Ми. Она была доброй, и такой душевно-мягкой, тёплой, какой ни был ни один человек в жизни Мышки. Дженни была сильной, единственной, кто защищал робкую княжну кочевников. В Академии учились в основном дети дворян, как сюда приняли девушку без рода-племени – непонятно. Конечно, золотая молодёжь не очень рвалась именно на факультет убийц, хуже был только факультет воров, и какая-то часть учеников имела более скромное, пусть и дворянское происхождение. А про любителей залезать в карманы и вообще шептались, что там и вовсе могли учиться мещане. Наверняка, конечно, никто не знал, и всё же, всё же.

А с другой стороны, Дженни вызывала подозрения. Во-первых, слишком уж добра. А во-вторых. Всё было как-то не так. Например, магически настроенные двери не пускали великаншу внутрь комнаты одну. Странно, но факт: войти в комнату Дженни могла только с кем-то из девочек. И ей приходилось либо кого-то дожидаться, либо бросать всё и бежать за остальными, чтобы не задерживать других. А ведь двери были специально зачарованы от злого умысла. Мышка предлагала обратиться к коменданту, но великанша лишь отмахивалась. Скромная? Или? Опять же, Дженни даже по сравнению с Мышкой была как-то. стеснительна, что ли. Например, она никогда не помогала другим застегнуть лифчик, а когда девочки переодевались, или выходили из душа – Виорика, например, любила, когда влажная кожа «дышала», а потому никогда не накидывала сразу на себя ни одежду, ни полотенце – то и вообще отворачивалась, утыкалась в книгу. Да, Ми понимала, что нравы в деревне, откуда приехала Дженни, могли быть более суровыми, но. Что-то тут было не так! Это мучило Мышку, заставляя её невольно не доверять подруге. И, устав от бесплодных размышлений, Ми после урока холодного оружия, последнего в тот день, решила сбежать. Пусть кто-нибудь из мерзких девчонок откроет Дженни дверь в комнату.