Дети подросли, и Кате стало значительно легче. И все равно: школа, подготовка уроков, отвести-привести на кружки, болезни, опять-таки. Дети по-прежнему требовали внимания, но уже не ежеминутного, как малыши: никто не лез в тарелку, не хватал все подряд, не висел на голове.
Жизнь наладилась, и можно было бы выдохнуть, но нет. Выматывающий декрет наложил заметный отпечаток на психику Бобковой, как отражается на психике пребывание в тюрьме. Вышел на свободу – но все не то, вокруг безрадостно и пресно. Катерине не хотелось наряжаться и покупать новые вещи. Былой сорок четвертый размер расплылся до сорок восьмого. Зеркало огорчало, и Катя старалась лишний раз в него не смотреть. Бездетные подруги улетучились, а кто с детьми, тем вечно некогда.
Нашлась одна отрада – родительский комитет. Катя сама вызвалась в председатели, чтобы почувствовать себя в социуме. Она понимала, что это лишь суррогат жизни. Опять чужие дела, а себе даже маникюр не сделать. Не хотелось.
Легко сказать: «Соберись, тряпка, шагом марш в тренажерный зал и садись на диету!» Для действий необходима энергия. Когда депрессия сковывает болотом и тянет на дно, заниматься получается лишь рутиной. Катя и занималась: уборка, стирка, готовка, детские дела.
Ужаснее всего, что Катя потеряла себя. Внешность – полбеды. Из прежней королевы класса, уверенной, яркой, она превратилась в безрадостное существо.
Глубоко в душе Быстрова верила в свое преображение. Это была ее тайная религия. Вот она как следует отдохнет, сходит в спа-салон, найдет хорошего парикмахера, косметолога, похудеет, подкачается в фитнес-центре, обновит гардероб и снова станет красоткой.
Катя все время чего-то ждала. Ее жизнь уже много лет стояла на паузе. Вот переедем в новую квартиру, тогда… Или вот закончит младший четвертый класс, тогда…
Теперь она ждала, когда у мужа закончатся проблемы на работе. Нет, о проблемах Артём не распространялся, Катя сама пришла к такому выводу. А то с чего он вечно раздраженный?
От мужа она не получала никакой моральной поддержки, наоборот. Артём подавлял. Делал он это постепенно, и чем дальше, тем больше. Имел возможность измываться, поскольку в его руках находились ресурсы – не только материальные, но и социальные: он весь такой успешный, при работе, должности, с соответствующим окружением, отдыхающий, с интересной насыщенной жизнью, а она человек-функция, домработница и няня без выходных и перерывов, живущая за еду и крышу над головой.
Редкие выезды к морю мало радовали. Катя понимала, что пройдет неделя, и она снова окажется в клетке. Это как нищего привести в дорогой ресторан и ждать от него восторга. Кардинальным образом жизнь не изменится, после ресторана будет та же нищета. Артёма ее кислое лицо бесило: он ради нее поехал в Турцию, а она недовольна. Он там был уже раз десять, у них там постоянно конференции, и, если бы не Катя, он бы ни за что, лучше бы на фьорды в Норвегию. Но Катя хотела к морю и чтобы было тепло. Ей надо лечь под пальмой и не шевелиться. Он пересилил себя, согласился на пляжный отдых, как хотела жена. Ни в чем не нуждается, продуктов полный холодильник. Что ей еще надо?
Как ни пыталась донести до мужа Катя, что она тоже человек ничуть не хуже его и что тоже хочет жить, а не существовать, Артём ее не слышал. Не хотел. Это же так удобно!
Он с издевкой повторял свою любимую присказку: «Кто на что учился!»
