И сердце отчего-то заходится в такте.
− Ты поступаешь не как мужчина, а как юнец! Думаешь только тем, что в штанах! Отец в гробу переворачивается, наверное!
Вздрагиваю. Слова хлещут мне по ушам с яростью. А ещё моя собственная боль, связанная с состоянием мамы, накладывается на голос преподавательницы.
Уж не знаю, с кем она разговаривает сейчас, но меня бы это проняло. Точно.
− Ты… Ты твёрдо решил? – Замолкает.
Надавливает на дверную ручку со всей силы. Распахивает створку.
И мне отчётливо видна её багровая физиономия с горящими распахнутыми глазами.
Рука женщины с нажимом елозит по груди. Будто сердце болит. И мне остро становится жаль её.
Ведь она переживает сейчас очень.
Перевожу взгляд на билет. Пытаюсь сосредоточиться.
Скольжу ручкой по листу. Пишу с нажимом.
Стержень рвёт лист. Царапает стол, издавая противный скрежет.
И я невольно возвращаюсь глазами к женщине.
− Тогда… считай, что у тебя больше нет ни матери, ни тёти… - Она хрипит.
Сухая рука взлетает вверх, к шее. Скользит по коже, пытаясь сбросить невидимую удавку.
− Мы умерли для тебя… - Голос становится слабым.
Имя собеседника тонет в булькающем спазме.
А потом Алсу Азатовна, покачнувшись, падает на пол. Раскидывает руки.
И дышать перестаёт…
− Алсу Азатовна! – Сдавленный крик застревает в горле.
Подлетаю к преподавательнице, кидаясь на колени. Внутренне трясусь – до того ужасно выглядит ещё не старая, пышущая жизнью женщина.
Глаза закатились. Изо рта вырывается рваное дыхание. Сиплое. Еле слышное.
И я понимаю, что должна что-то сделать.
− Алсу Азатовна, вы меня слышите? – Скулю, робко похлопывая её по щекам. – Пожалуйста, ответьте!
− Тётя? – Обеспокоенный мужской голос вырывается из динамика смартфона.
Поворачиваюсь на сто восемьдесят градусов. Обращаю внимание на телефон, отлетевший к двери.
Замечаю, что там до сих пор висит неоконченный разговор. Видно, преподаватель не успела сбросить вызов.
Упала в обморок раньше.
− Вашей тёте стало плохо, я сейчас вызову «скорую помощь». – Частю, не обращая внимания на сдавленные выкрики мужчины.
Вот же! Довёл родственницу, а теперь беспокоится!
− А вы кто? – Бросает настороженно.
− Её студентка. У нас тут пересдача экзамена, вообще-то, была…
− Запишите мой номер и позвоните, когда выяснится, в какую больницу её повезли, хорошо?
− Ладно. – Отбиваю вызов.
Судорожно пытаюсь попасть пальцами по кнопкам. Вызываю неотложку, описывая всё то, что произошло.
И выдыхаю, опуская мобильник в карман.
Господи, хоть бы всё обошлось!
.
− Давайте, осторожно… - Врач суетится возле Алсу Азатовны, кивая коллегам.
Её осторожно кладут на носилки. Щёлкают ремнями. Несут к выходу, не обращая внимания на безжизненно болтающуюся руку.
И у меня сердце сжимается от беспокойства при взгляде на преподавателя.
Она ведь совсем одна в этой жизни. Никому не нужная.
И я не могу просто так от неё отвернуться.
− Я поеду с вами! – Выкрикиваю.
Цепляюсь за рукав халата врача. Как бультерьер.
Торможу его ход.
− Сейчас, подождите!
Вбегаю в аудиторию, сгребая в охапку свои вещи и сумку преподавателя. Представляю, как она расстроится, если что-нибудь пропадёт.
И за врачом следую.
− Нужно позвонить родственникам, чтобы приехали. Сможете? – Он бросает на меня внимательный взгляд.
Помогает забраться в карету «Скорой помощи». Пропускает вперёд, чтобы я села.
Знаком показывает водителю, что можно ехать.
− Да… Позвоню. – Киваю.
Вспоминаю, что как раз это обещала племяннику Алсу Азатовны. И спохватываюсь поспешно.
