– Это всё Аленка виновата! Мне так больно стало… И я подумал, ну как я без нее жить буду? Как и зачем? – парень понуро повел плечами, будто сам понял, какую чушь несет.
– Стоп! Ты че, из-за бабы это все?! Тьфу! – сплюнул я в окно. – Тебе сколько лет, ребенок?!
– Шестнадцать. – угрюмо сказал он. – Так вы вернете меня обратно? Меня мама ждет!
Ну блин, из-за бабы! Из-за какой-то бабы… В шестнадцать лет… Правду говорят – мы ненавидим людей больше всего похожих на нас самих. Я ведь тоже когда-то… Малолетний придурок. И как мне теперь объяснить ему, что я должен отвезти его в ад? От него ложью веет за километр! Вспотел бедогала, да еще и будто духами из полыни облился. Я уверен, что он не оступился.
– Пацан, если ты думаешь, что я бюро по возврату, ты не по адресу! И сразу тебе скажу, чтобы знал: я везу тебя в ад.
– Как в ад?! Почему? – растерянно спросил он, глядя мне в глаза. Теперь я увидел огромные омуты небесно-голубого цвета, в которых плескался страх.
– Потому что то, что ты сделал, считается самоубийством.
– Но я же передумал! – отчаянно крикнул мальчик.
– Передумал, не передумал… Тебя в спину никто не пихал! А то, что ты «якобы» оступился, можно было и придумать! – я был зол. Нет, не так. Я был чертовски зол на этого пацана, ведь он совершил то, что когда-то отчаянно желая, испугался сделать я.
***
Пока мы ехали, я выяснил, что мальчика зовут Егор. Что он был один в семье, и был жутко избалован. Родители работали не покладая рук на его айфоны, на подарки Аленке, а он обращался с ними как со слугами…
Он одевался в брендовую одежду и совершенно не выносил, когда на его желания и мнение плевали с высокой колокольни.
И в конце концов, до меня дошло, что о маме он подумал, только благодаря трем строчкам в песне.
Теперь я был полностью уверен, что чутье меня не подвело, и я сделал правильный выбор, высадив его у ворот ада.
***
Я хочу кофе. Нет, не так. Мне нужен чертов кофе! Выйдя из машины, я заметался в поисках кафешки или хоть чего-нибудь, где смог бы его купить. Чуть в отдалении я заметил небольшой ларечек, из которого была слышна настолько депрессивная музыка, что у меня уши свернулись.
– День добрый! Самый большой латте и много-много корицы туда, пожалуйста! – нетерпеливо сказал я. За прилавком сразу же заметалась девчонка лет семнадцати с очень болезненным видом. Синюшные мешки под глазами, трясущиеся руки, лихорадочно бегающий взгляд. Мне почему-то подумалось, что она скоро умрет… Ну или у неё большое горе.
– Девушка, у вас всё в порядке? – спросил я, когда она чуть было не расплескала мой драгоценный кофе.
– Д-да, всё в порядке! – лучезарная улыбка получилась вымученным оскалом, а во взгляде промелькнула такая боль, что меня перетряхнуло.
– Куришь? – лучший вариант разговорить человека – покурить с ним. Реально, когда человек курит, угрозы он не чувствует. А от нее ощутимо сигаретами тащит.
– Да, но…
– Угостишь сигаретой? – она протянула мне пачку. – Выходи, постой со мной, я не кусаюсь.
Девушка закрыла окошко и поставила табличку технического перерыва. Через полминуты она уже протягивала мне зажигалку. Пока она жадно затягивалась ядом, я усиленно думал. Постепенно её руки перестали трястись…
– Тебя как зовут-то?
– Алёна.
– Тебе курить не рано, Алён?
– Поздно мне. У меня рак легких… Неоперабельный. Последние две смены отрабатываю и всё. Искать гроб, место на кладбище…
