То помещение, куда мы зашли, меньше всего напоминало фабрику. Скорее его можно было бы назвать ангаром или складом. Там не было ни станков, ни столов или верстаков – ничего, на чем можно было бы работать. По всему пространству на полу стояли и лежали куски дерева самых разных форм и размеров. Тут же, прямо на цементном полу, сидело множество людей. Каждый из них держал большую или маленькую деревяшку и что-то сосредоточенно на ней вырезал. Нельзя сказать, чтобы в помещении стояла абсолютная тишина, но вместе с тем не было стука, грохота, суеты – всего того, с чем обычно ассоциируется фабрика. Каждый был занят своим делом, и на нас никто не обращал внимания. Мы постояли несколько минут.
– Вот, – негромко сказал Ван Донген, – здесь вы увидели, так сказать, процесс работы, а теперь я приглашаю вас посмотреть ее результаты. Думаю, вам понравится.
И он повел нас в соседнее помещение. Это был выставочный зал. На стенах висели всевозможные экзотические маски. На открытых стеллажах стояли многочисленные фигурки людей и животных, на полу – крупные статуйки.
– Нравится? – поинтересовался наш провожатый, хитро прищурившись и с безразличным видом вертя в руках диковинную ящерку.
– Не то слово, я просто восхищен! – искренне воскликнул я. – Только объясните, ради Бога, зачем здесь столько кошек и почему они заняли все стулья? – Я шагнул к ближайшему стулу, намереваясь согнать с него нахально развалившуюся кошку.
Ван Донген громко и весело расхохотался:
– Осторожнее, Станислав, она не такая мягкая, как вы думаете!
– Не может быть! – я схватил кошку обеими руками, она оказалась из дерева. – Невероятно, как же можно такое сделать?! Я был уверен, что она живая! Но вот та собака на полу – она ведь живая? – спросил я, но уже с некоторым сомнением в голосе.
– И собака тоже неживая! Здесь абсолютно все вырезано из дерева. – Ван Донген наслаждался моим удивлением.
– Потрясающе, просто потрясающе! – я бросался от одной фигуры к другой.
Изумительное мастерство, с которым были вырезаны мельчайшие детали каждой скульптуры, будь то изображение человека или животного, казалось, одушевляло их.
По знаку Ван Донгена к нам подошел улыбчивый, как все балийцы, менеджер выставки и предложил проводить нас к дальнему концу зала, где представлена резьба по кости и плетение из волокон агавы – сизаля.
Я поинтересовался, можно ли здесь что-то купить. Менеджер объяснил, что здесь можно купить абсолютно любую понравившуюся вещь, а если она покажется мне слишком крупной для перевозки, то они сами переправят ее прямо в Россию. Я поблагодарил и сказал, что позже непременно воспользуюсь этой возможностью, поскольку сейчас я переполнен впечатлениями и должен еще подумать.
Григорий был восхищен не меньше меня, но за все время осмотра не сказал ни слова (видимо, онемел от восторга). Только после того, как мы распрощались с менеджером и покинули этот магазин, больше похожий на музей, он заинтересованно спросил Ван Донгена, каким образом балийские резчики достигают такого высочайшего мастерства.
Ван Донген снисходительно улыбнулся – я уже заметил, что так он улыбался каждый раз перед тем, как выдать нам следующую порцию своей лекции о превосходстве балийской демократии и культуры.
– К сожалению, на земном шаре только на Бали сохранились традиция и умение определять судьбу и профессию человека по цвету его души. Результат: все радостны и счастливы, а те ремесла, которые ты видишь, резка по дереву и камню, выше всяких похвал. Невероятные, восхитительные произведения ремесленников, – многие из них достойны Эрмитажа. Видно, что их создатели работают с удовольствием и по призванию.
