Мысль Ван Донгена, которую Стас перевел мне, видимо, для того, чтобы я не скучал, показалась мне ответом на мой вопрос.
– На этом острове все люди живут с открытым сердцем и чистой душой. И я, живя среди них, научился им подражать. От этого мои чувства и восприятие обострились. Я безошибочно распознаю хороших людей, – он широко улыбнулся Стасу, – когда же я сталкиваюсь с темной, злобной силой, я всегда испытываю огромный внутренний дискомфорт. Наверное, мы оба с вами, – он бросил на меня многозначительный взгляд, – почувствовали сегодня что-то одинаковое.
Я вполне понял его.
– Вы правы, – сказал я, – свободная душа, которая живет по своим естественным законам, способна воспринимать многое из того, что запредельно для больных алчностью и враждой.
Стас перевел, и Ван Донген понимающе закивал головой, вдруг привстал и с уважением пожал мне руку.
Дальше мы уже просто болтали. На правах старожила наш гостеприимный хозяин посоветовал нам посетить «Пещеру учителя», съездить на озеро Братан, побывать в парке, где собраны экзотические животные. Как оказалось, на Бали много интересных мест, и Стас живо ими заинтересовался. Для меня же разговор потерял первоначальный интерес. На всякое восклицание Стаса: «Гриша, мы должны это обязательно посмотреть!», я согласно кивал головой, приветливо улыбался господину Ван Донгену и терпеливо ожидал конца беседы.
Когда мы распрощались, был уже поздний теплый вечер. За стенами отеля мерно и значительно рокотал Индийский океан, и у меня вдруг возникло желание немедленно искупаться.
Стас горячо поддержал мою идею:
– Прекрасно! Я весь вечер об этом думал – искупаться перед сном!
Мы тут же вышли на пляж. Вблизи океан шумно дышал, как огромный добродушный зверь, обволакивая нас запахом теплой соленой воды, смешанным с ароматом невидимых в темноте цветущих лиан, которыми мы любовались днем. Стас, не ожидая меня, с разбега бросился в воду и радостно завопил:
– Ого-го! Гриша, давай скорей сюда-а! Тут не вода, а парное молоко-о! – невидимый в темноте, он нырял, громко плескался, отфыркивался и продолжал выкрикивать: – Ух ты! Здорово-то как! Ого-го-о! Гриша, ты где-е?! Ныряй скорей!
Глубокая чернота – хоть глаз выколи – южной, совсем не петербургской, ночи, начинающаяся сразу там, где кончался свет из окон отеля, скрыла Стаса, и я слышал только его восторженные крики. Вглядываясь в эту черную бездну, я робел, медлил. Из-за шума волн я не расслышал шороха шагов подошедшего человека, поэтому чей-то внезапный тихий голос прямо у меня над ухом испугал меня и заставил застыть на месте:
– Господин! Я очень рад, что вы, наконец, прибыли! Я должен сообщить вам, что к вашему визиту мы все подготовили, вас ждут…
Я оглянулся, чтобы разглядеть говорившего, но он исчез так же внезапно, как и появился, оставив меня в полной растерянности. «Кто это? Что это?..» – только и спрашивал я себя, забыв о купании.
Стас выскочил на берег и запрыгал вокруг меня, по-собачьи отряхиваясь, брызгаясь и подталкивая меня к воде:
– Чего ж ты медлишь? Иди скорей, там – настоящее блаженство! Иди!
Но у меня напрочь исчезло всякое желание купаться, стало холодно и неуютно.
– Знаешь, Стас, ты извини. Я, пожалуй, сегодня не буду купаться, что-то меня знобит… Перелеты, видимо… Думаю, мне лучше поскорее лечь в постель.
И я, не дожидаясь ответа, поспешил в номер. Долго не мог уснуть, – не давало покоя недоумение: «Кто же это был? И что он приготовил к моему приезду?..»
