Она встала и принялась оглядываться в поисках халатика, чтобы взять носовой платок. Где же халат?.. Она закрыла глаза, собираясь с мыслями и определяя место каждой вещи в сьюте – халата в номере не было. И тут она с удивлением поняла, что он у капитана Линча… Непонятно как, но халат утянуло вместе с капитаном, когда она отправляла его с пистолетом назад, на постоялый двор. И если бы не Вадим, если бы не это её похищение, она сразу бы заметила пропажу своей вещи.
От радостного облегчения Марианна захлопала в ладоши: как хорошо всё складывается. Ей надо отправиться к капитану и вернуть халат. Она даже повеселела, а потом засмеялась, когда подумала: «И может быть, когда капитан увидит её, он вспомнит всё, что между ними произошло?»
А верстальщик сам виноват, ничего она ему не должна!
Она сосредоточилась и в тот же миг оказалась дома, одетая в своё простое и старенькое платье.
****
Девочки ещё спали.
Марианна вгляделась в их лица. Ей казалось, что за время её отсутствия, они повзрослели – такими чужими показались ей спящие дети. Но вот старшая Нора первая открыла глаза и, блаженно и сонно улыбаясь, посмотрела на мать. Потом широкая радостная улыбка осветила лицо девочки. Она вытащила ручки из-под одеяла и протянула их матери вместе с милым сонным запахом и теплом спящего ребёнка. Марианна прижала Нору к себе и обняла, а та принялась водить спутанной головой по её плечу, шее, завиткам волос возле уха, целуя то – тут, то – там. Марианна гладила её худенькое тельце и замирала от нежности: слёзы уже душили её.
Наконец, нацеловавшись вволю со старшей, Марианна посмотрела на малышку… Как крепко спит, даже ничего не слышит… Марианна тронула Энни за толстенькую упругую щёчку и тут же отдёрнула руку, как обожжённая: щека была горячей. Уже двумя руками Марианна взяла малышку за обе щёчки и потормошила – Энни глянула на неё через щёлочки глаз, которые тут же опять закрылись.
«Оспа! – сразу поняла Марианна. – Но это ничего, она быстро поднимет малышку на ноги и не даст заболеть старшей!»
– Нора, иди на двор и посиди там. Энни заболела, – выговорила Марианна.
Нора посмотрела на неё – тихо и вопросительно – и вышла.
Марианне надо было побыть одной. Она собиралась прибегнуть к старому бабушкиному способу и накормить малышку, а потом и старшую, своим грудным молоком, чтобы передать детям собственный иммунитет. Для этого ей надо сделать так, чтобы молоко в её груди появилось. Но это – пара пустяков, это умеют делать все женщины её народа.
Марианна начала быстро стаскивать платье, чтобы совершить старинный обряд. Раздевшись, она постелила его себе под ноги и встала на него, чувствуя всем обнажённым телом прохладу каменного пола.
Закачалась, переваливаясь с ноги на ногу, как утица, зашептала тихонько, то ли рассказывая, то ли заговаривая. Слова вспоминались медленно, понемногу, и она старалась их не перепутать:
– Баю, баять, говорить, ба-аяти, рассказывать… Лечить, загова-аривать… Исцелить, испра-авить, излечить, напра-авить… Маточное молоко льётся, струи-ится, течёт водицей…
Тут Марианна замерла, смолкнув. Она стояла с закрытыми глазами, понимая: в комнате у неё за спиной кто-то есть. Не открывая глаз и не оборачиваясь, почувствовала всей кожей: это её сердобольная соседка.
И тут же услышала её растерянный голос:
– А я пришла проведать тебя, милая… Как ты тут?
– Энни заболела! – вскрикнула Марианна, сходя с платья и стараясь сейчас только, чтобы не появился хвост: она была в бешенстве.
