АНА навсегда: исповедь отличницы. Анорексия длиною в жизнь - страница 27

Какой тяжкий труд совершен на пути познания бытия и самой себя! Как сложно все и запутанно теперь в моем мире, и в тоже время свято, чисто и кристально. Весь этот храм из прозрачной кожи, тонких костей, голубых вен, имя которому – тело. Оно досталось мне слишком дорогой ценой, ценой собственной жизни. Я не могу допустить даже мысли, чтобы опорочить его, осквернить необдуманным помыслом, действием или поступком. Это есть святилище мое!

А ведь все начиналось банально просто – с огурца. Самого обычного соленого огурца, из-за которого моя болезнь, молчавшая с десяти лет, обличила себя и перешла в наступательную атаку. Был самый разгар летних каникул. Я поступила в десятый профильный филологический класс, выдержав тяжелейшие экзамены. Будущая перспектива изучения языков очень радовала меня. Но еще больше я восхищалась нашей новой классной руководительницей, преподавателем со стажем, успевшей написать десяток научных трудов и выпустить собственный сборник поэзии. Мой новый класс был сформирован из десяти учеников нашей школы, которых я знала, и тринадцати ребят из других школ города, пожелавших изучать языки и успешно справившихся с экзаменационными вопросами. Я, рассматривая вывешенные списки на школьном стенде, отметила, что в классе всего лишь семь парней, остальные девчонки, включая Дашину подругу Наташу. Даша поступила в математический класс, следуя по пятам Ани. Как глупая Наташа оказалась в моем углубленном классе – для меня оставалось загадкой. На экзамене ее не было, и сдать его со своими интеллектуальными способностями она никак не могла. Ребята в школьном коридоре говорили о том, что к директору приходил ее отец и очень просил за дочь, будущим которой он был обеспокоен. Умолял дать шанс, чтобы девочка не прозябала в базовом классе среди двоечников.

До начала занятий оставался месяц, который я твердо решила провести с пользой для дела, и полностью изменить себя. Больше мириться со своим телом я не хотела и поставила перед собой цель кардинальными мерами довести его до болезненной худобы. Тогда мне было совершенно безразлично, что здоровье может пошатнуться. Особенно на меня не действовали мамины уговоры о будущих детях, моих тридцати годах, в которых я стану инвалидом. Это казалось смешным, дети мне не были нужны, а между тридцатью годами и старостью стоял знак равенства. Я выбрала день, пожелала себе удачи и приказала не срываться. Я думала даже заклеить себе рот скотчем и отбить руки, если только потянусь к холодильнику за едой.

В этот день я решила голодать, примерно 24 часа. После чего планировала в пищу употреблять лишь йогурты, я предполагала, что таким образом смогу неплохо почистить организм и сбросить несколько килограммов для начала. Мне исполнилось 16, мой вес составлял 57 кг. Утром я проснулась в прекрасном расположении духа. Солнце заливало всю квартиру, пыльный каштан у распахнутого окна дотягивался своими ветками до легких занавесок. День только начинался, а мир по ту сторону моей квартиры уже изнывал от жары. Я потянулась и сделала несколько приседаний. Колени болели. Я осмотрела их на свету – мягкие, с синими венками. Они мне не нравились, как раньше я не замечала, что у меня такие пухлые, похожие на две лепешки, колени? «Ну, ничего! – подумала я. – Месяц истязаний и самодисциплины, и ничего не останется кроме костей!»

Два часа я убирала квартиру, и пока я это делала, все время думала о своей диете. Чем больше я о ней думала, тем больше мне хотелось есть. Мысль о еде с каждым часом становилась все навязчивее, я больше ни о чем не могла думать. Еда. Еда. Еда. Я смотрела на предметы интерьера, но везде видела лишь запрещенные продукты. О, как мне хотелось есть! Чтобы не думать об этом, я включила телевизор, там транслировали показ мод. Я на время отвлеклась, разглядывая истощенных девушек-моделей. Они вызывали во мне восхищение и отвращение одновременно. «Как можно довести себя до такого состояния? – думала я. – Неужели они могут дышать, двигаться, ходить в магазины, когда сквозь глубокие вырезы на одежде видны все органы?!» Одна из девушек, продефилировав, покидала подиум. Она была одета в короткие шорты, и растянутую майку. Я впилась глазами в ее худые ноги-ниточки. Ни грамма жира, кости и сухожилия. Никакого целлюлита. Я подскочила и побежала к большому зеркалу в прихожей, в котором я могла рассмотреть себя во весь рост. «Ой, что это? – сорвалась я на крик, рассматривая свои бедра. – Они же полностью одеты в апельсиновую корку, в мои-то шестнадцать! А что будет со мной, когда стукнет тридцать? Нет уж, лучше быть инвалидом, но худым!»