Анафем - страница 58

Мне советовали не рассчитывать, что внимания экскурсантов хватит надолго, поэтому, показав рощу страничных деревьев и клусты по эту сторону реки, я повёл группу по мосту в центр унарского матика, мимо клиновидной плиты красного камня с именами похороненных здесь фраа и суур. Мы старались не говорить о ней, если не спрашивают. Сегодня никто не спросил, так что удалось избежать значительной неловкости.

Третье разорение началось с недельной осады концента. Малочисленные инаки не могли оборонять такую длинную стену, так что на третий день десятилетники и столетники, нарушив канон, перешли в унарский матик, который было легче защищать из-за меньшего периметра и водяных преград. Тысячелетники, разумеется, оставались в безопасности на своём утёсе.

К концу второй недели осаждённые поняли, что помощи от мирской власти не будет. Как-то на рассвете почти все инаки собрались перед годовыми воротами, распахнули их и боевым клином пробились через толпу. Вылазка была неожиданной, и потому толпа почти не оказала сопротивления. В течение часа инаки грабили город и полевые склады осаждавших, добывая медикаменты, витамины, боеприпасы и некоторые химические вещества, которые неоткуда взять в конценте. После этого они ещё больше изумили нападавших: не разбежались, а вновь составили клин (теперь куда меньший) и прорвались через площадь к воротам. Преодолев мост, они немедленно взорвали его за собой, бросили добытое на землю и рухнули сами. За ворота вырвались пятьсот человек, обратно вернулись триста. Из этих трёхсот двести умерли на месте от ран. Гранитный клин был их надгробным памятником. То, что они собрали, уцелевшие переправили тысячелетникам. Остальной концент пал на следующий день. Тысячелетники благополучно пережили семьдесят лет на утёсе. Кроме нашего, выстояли лишь два милленарских матика в мире. Правда, кое-где инаков предупредили заранее; они забрали, сколько могли, книг и спрятались в укромных местах.

Клин-памятник был направлен не к городу, а к часам, в знак того, что похороненные под ним вернулись. В пятидесяти шагах от острого угла плиты начинался «Гилеин путь» – самое примечательное, после собора, архитектурное сооружение концента. Стиль его был скорее базский, чем матический – менее устремлённый ввысь, более приземистый, наводящий на мысль о скиниях, которые обычно строились широкими, чтобы вместить всех прихожан.

Я подержал дверь, дожидаясь двух опоздавших и радуясь (быть может, даже чересчур), что с нами нет Барба. В первые два дня аперта сын Кина побывал чуть ли не на всех экскурсиях. Довольно быстро он выучил всё, что говорят гиды, и принялся заваливать их вопросами, а затем и поправлять, если те ошибались, либо дополнять недостаточно длинные, на его вкус, объяснения. Некоторые сууры ухитрялись направить его энергию на что-нибудь другое, но ему всё быстро надоедало, и он снова цеплялся к экскурсоводам. Кин и его бывшая жена отпускали Барба в матик на весь день, прозрачно намекая, что будут рады, если его соберут.

Архитекторы, строившие «Гилеин путь», придумали остроумное решение: роскошный вход вёл в узкое тёмное помещение, похожее на лабиринт, правда, гораздо менее сложное. Пол и стены тут были из зеленовато-бурого сланца, издавна привлекавшего натуралистов обилием ископаемой живности. Я объяснил это группе, пока мы ждали, чтобы наши глаза привыкли к темноте, потом предложил экскурсантам походить и поразглядывать окаменелости. Те, кто предусмотрительно запасся источниками света (дети из сувины и пожилые бюргеры на покое), разбрелись по углам. Монахиня принесла с собой план, где были отмечены самые необычные отпечатки. Я обошёл остальных, предлагая фонарики из корзины. Некоторые брали, другие отмахивались. Наверное, это были контрбазские фундаменталисты, которые верят, что Арб был создан сразу в нынешнем виде незадолго до времён Кноуса. Они демонстративно игнорировали эту стадию экскурсии. Ещё несколько человек были с вкладышами в ушах и слушали экскурсию в записи с жужул. Пены только вытаращились на меня и никак не отреагировали. У одного из них была подвязана рука. Мне потребовалось несколько минут на очевидное умозаключение: это та самая компания, которая напала на Лио и Арсибальта. Я сразу почувствовал себя неуютно в стле, замотанной так, что её легко нахлобучить на лицо, и пожалел, что не помню, как теперь заматывается Лио.