– Меня удивили твои замечания о дочерях Кноуса, – сказал мужчина. Он говорил как жители той части материка, где города крупнее и расположены чаще и где в конценте может быть по десятку-полтора капитулов, а не три, как у нас.
Он продолжил:
– Я бы ожидал, что инак скорее подчеркнёт разницу между ними. Однако мне показалось, что ты намекаешь чуть ли не на…
Он замолчал, как будто подбирая слово, которого нет во флукском.
– Общность? – подсказала женщина. – Параллель между ними?
Судя по выговору, а также по оттенку кожи и типу лица, она была с материка, на котором сейчас территориально базировалась мирская власть. К этому времени я составил для себя довольно правдоподобное объяснение, кто они такие. Они живут далеко отсюда в больших городах, работают в одной компании глобального масштаба, зачем-то приехали в её местное отделение, услышали про последний день аперта и решили посвятить часа два экскурсии. Оба, как я догадывался, в молодости провели в унарском матике по меньшей мере несколько лет. Может быть, мужчина подзабыл орт и ему легче говорить на флукском.
– Думаю, многие исследователи согласились бы, что и Деата, и Гилея учат не путать символ с символизируемым, – сказал я.
Мужчина вскинулся, как будто я ткнул ему пальцем в лицо.
– Что за способ начинать фразу? «Думаю, многие исследователи согласились бы…» Почему не сказать прямо?
– Хорошо. И Деата, и Гилея учат не путать символ с символизируемым.
– Уже лучше.
– Для Деаты символ – идол. Для Гилеи – треугольник на табличке. Символизируемое для Деаты – бог на небесах. Для Гилеи – чисто теорический треугольник в ГТМ. Вы согласны, что тут я вправе говорить об общности?
– Да, – нехотя кивнул мужчина. – Однако инаки редко бросают аргументы на полпути. Я всё ждал, когда ты разовьёшь их дальше, как в диалоге.
– Я понял. Но тогда я был не в диалоге.
– Зато ты в диалоге сейчас!
Я счёл это шуткой и вежливо хохотнул. Мужчина сухо улыбнулся, но в целом его лицо осталось серьёзным. Женщина, похоже, немного смутилась.
– Но тогда я был не в диалоге. Тогда я рассказывал историю и хотел, чтобы она выглядела логичной. Если Деата и Гилея взяли одну идею и отобразили на разные области, то логика есть. Если бы в моём изложении они утверждали прямо противоположные вещи, логика бы пропала.
– Логика бы осталась, если бы ты представил Деату сумасшедшей, – возразил он.
– Да, возможно. Наверное, из-за того, что в группе было много богопоклонников, я постарался не задевать их чувства.
– То есть ты говорил то, во что не веришь, просто из вежливости?
– Это скорее вопрос акцентов. Я и впрямь верю в то, что говорил про общность. И вы тоже, потому что тогда со мной согласились.
– Насколько такие умонастроения модны в вашем конценте?
При этих словах женщина скривилась, как будто от нехорошего запаха, и, повернувшись к мужчине, сказала тихо:
– «Мода» – уничижительный термин, не так ли?
Тот продолжал, не спуская с меня глаз:
– Хорошо. Многие ли у вас думают так же, как ты?
– Это типичный процианско-халикаарнийский спор, – сказал я. – Инаки, следующие путём Халикаарна, Эвенедрика и Эдхара, ищут истину в чистой теорике. Проциане-фааниты с недоверием относятся к самой идее абсолютной истины и более склонны считать историю Кноуса сказкой. Они на словах признают Гилею ради того, что она символизирует, и потому что она не так плоха, как её сестра. Однако они верят в ГТМ не больше, чем в небеса.
