С исчезновением точки на Земле, куда всегда стремился я вернуться, себя я обнаружил вдруг в безликой массе себя непомнящих людей искусственного мира, с утраченным ориентиром смысла и направления. Неожиданно резко обозначилась причина произошедшего тут со мной: я спал все эти годы, я был лишь единицею, частицей людской массы, системой втянутою в сон.
Оставшись в безликой толпе один, я вдруг остро осознал привитую мне обществом наивно-романтическую инфантильность, помешавшую Собою тут мне быть, от воплощения собою оставаться. Именно это обстоятельство указало мне, что здесь, на Земле, я – это не что иное, как итог несовершенства существующих людских на ней законов, что здесь я стал виновным ещё не родясь, что я обречён был питать эти несовершенные законы своею плотью и кровью, струиться в их лицемерных артериях этапами бесконечных страданий. Я был в растерянности: что делать мне?!
Вспомнился совет одного из сокамерников – семидесятилетнего старателя одиночки, романтика-золотоискателя, всю жизнь проработавшего на Крайнем Севере. Тогда он советовал мне уехать в Якутию работать в шахте: льготный стаж, зарплата, пенсия, жильё… Его совет тогда был взят мной за основу.
Каких только работ мне не приходилось выполнять… На мою долю, в основном, выпадали самые трудные и вредные. Этим обстоятельством объясняются и болезни: туберкулёз, язва, стенокардия, две операции. А тут опять шахта. Казалось мне, не хватит моих сил.
В конце концов, забравшись в тундру, хранительницу вечной мерзлоты, устроившись в артель проходчиком, работая по 12 часов, я по Бреггу, о котором прочёл ещё в тюремной находясь больнице, перестал завтракать. Ещё раньше, в тот самый день 1989 года, когда трагичное письмо прочёл, когда в Себя пришёл я, когда до освобождения мне оставалось три года ещё, бросил курить табак, употреблять спиртное, отказался от крепкого чая-чифира. Работая на Крайнем Севере, сначала в сопках Оймякона, потом уже в тундре заполярья (до Ванькиной Губы 75 км), я четыре километра на работу и обратно ходил, бегал и летом, и зимой. Теперь я пенсионер и чувствую себя превосходно!
Не даёт лишь покоя вопрос: почему моя жизнь здесь оказалась трагичной? Кому я “обязан” этим? В Зове Разума я постарался ответить на него, как мог. Написание Зова Разума, со всеми трудностями, оттягивающими его завершение из–за отсутствия образования (в предлагаемом тексте нет ни плана, ни сюжета. В нём боль, текущая рекой, призыв в нём – Думать!), считаю в этой моей жизни на Земле своим предназначением, смыслом своего присутствия здесь. Ради того, чтобы мир людей изменился к лучшему, я обязан был сделать это. Несмотря ни на что! Обязан ради тех, кого мы сейчас воспитываем (их судьбы по ранжиру выставляя!), кто только что родился или ещё рождается, кто стремительно ещё летит к нам, доверчиво вверяя нам свои для счастья предназначенные судьбы. Ради них не сделать этого я не имел права!
***
До какой мне дороги дойти,
Чтоб в начале Вселенского Века
Мог за всех Отца просить: "Прости,
Кто не видел во мне Человека".
***
Усилить, оснастить, ряды умножить,
Бороться, выявлять, искоренять…
Неужто, люди, это нам поможет:
Тюрьмами порядок укреплять?
***
Исчезают столетий обломки
И бесславие в них и слава…
Что про жизнь нашу скажут потомки?
Неловко и подумать, право.
Нет в ней искры Разумного Дара:
Цепь ошибок, вериги оков…
Это всё есть расплата и кара
