– Олимпиада, – пожала плечами Женя.
– Да, ковбойская олимпиада, вот. Женя, на пол положим?
– Мягкий он для пола. Ох, какая прелесть. Жалко его на пол, затопчем.
– Ну… на кровать тогда, да?
– Давай. Не велик он для кровати?
Алиса путалась у них в ногах, тёрлась лицом об угол ковра. Он покрыл всю кровать, свесился до пола и даже лёг на пол. Женя погладила мягкий ворс ладонью.
– Ну какая же прелесть, Эркин. А если… если его на стену повесить? Половина стене, а половина на кровать ляжет. Как ты думаешь?
Эркин вспомнил разговоры в Бифпите – ему тогда это же говорили – и кивнул.
– Ага, Женя. Давай так сделаем. А… а на ночь как?
– А просто, – Женя быстро подобрала свисающий край. – Вот так. Собрать, уложить к стене… он же мягкий.
– Хорошо. Его просто прибить к стене, так?
– Н-нет, надо подумать. Ладно, это потом. Давай пока… давай сложим пока пополам и вот так.
Вдвоём они застелили кровать ковром более аккуратно. Алиса скинула тапочки и немедленно залезла на кровать с ногами.
– Ну, мам, ну, я чуть-чуть, ну, он такой мяконький…
– Ладно уж, – рассмеялась Женя, – попрыгай.
– Вот, это призы, – Эркин вернулся к столу. – Остальное я всё купил.
Алиса самозабвенно кувыркалась и валялась на кровати, а Женя подошла к столу, и Эркин показал свои приобретения. Рубашки, трусы, новые джинсы на нём, носки, полотенца, шейные платки, мыло, остатки чая в жестянке, рюкзак, бумажник… Женя одобрила все покупки.
– Ты молодец, Эркин, теперь ещё на зиму…
– Нет, у меня всё есть. А теперь… – Эркин запустил руку в мешок, нащупывая пакет. – Вот. Это тебе, Женя.
Женя как-то нерешительно взяла блестящий, переливающийся золотом пакет, повертела в руках, разглядывая эмблему.
– Монро? Эркин, это от Монро?
– Да. Это тебе.
– Это же дорого, Эркин, безумно дорого. Что это, Эркин? – Женя никак не могла подцепить заклеивающую край пакета бумажную печатку с эмблемой Монро. – Ну, что это? – чуть ли не со слезами в голосе повторила она.
Пакет наконец раскрылся, и золотая шаль скользнула ей на руки, стремительно разворачиваясь.
– Ой, Эркин, – замирающим голосом сказала Женя, подхватывая падающее на пол золото. – Это же… это…
– Это тебе, Женя, – повторил Эркин, не зная, что ещё он должен сказать.
Наконец Женя справилась с выскальзывающим из рук шёлком, накинула шаль на плечи. Оглядела себя и пошла к стоящему на комоде зеркалу.
– Мам, ты вся золотая, – сказала сидящая на кровати Алиса.
– Господи, Эркин, – выдохнула Женя, – господи, у меня в жизни такого не было.
– Тебе… нравится?
– Ты ещё спрашиваешь?! – немедленно возмутилась Женя. – Да я о таком и мечтать не смела! Господи!!! – она порывисто повернулась к Эркину так, что концы шали взлетели, едва не задев показавшегося вдруг низким потолка, обняла и поцеловала в щёку. – Эркин я ж таких подарков никогда, да вообще, Эркин… ну что ты молчишь, Эркин?
– Я… я на тебя смотрю, – наконец выдохнул он.
Женя метнулась обратно к зеркалу, встала боком, вскинула голову. Эркин смотрел на неё, окутанную золотым переливающимся шёлком с длинной, ниже колен, тоже золотой бахромой, на гордо вскинутую голову с уложенными на затылке в узел тёмными, а сейчас будто подсвеченными этим золотом волосами. Переступив, Женя оказалась в солнечном луче, и шаль так заблестела на солнце, что Эркин даже зажмурился на мгновение. Даже Алиса замолчала, глядя на Женю.
Не отводя глаз от Жени, Эркин нащупал в глубине мешка пакет с баульчиком, но не решался нарушить тишину.
