– Да пошел ты… – Гнев улегся, а Алина попыталась улыбнуться.
– Я то пойду. Вот ученица твоя отныне с тобой будет, радуйся, Казанова!
– Потап! Ну ты хоть помоги!
– Ежели дева согласна, то поехали, выделю вам дом, занимайтесь.
Я еще пытался обдумать что взять с собой, а Алина уже собрала абсолютно все мои вещи и приготовилась. Нас даже вежливо проводили до автомобиля, штабс-майор облегченно крестясь, а надзиратели неся вещи. Поехали!
Хутор Потапа встретил нас настороженной тишиной, что-то явно было не так в этом месте. В прошлый раз мы здесь хорошо погуляли, да и ранее не замечал я у него на хуторе такого унылого затишья. Может это я проецирую свое мрачное настроение и все это только кажется? Алина уже вовсю хозяйничала в выделенной для нас хате, а я упросил Потапа остаться.
– Может все таки расскажешь, что происходит? Нифонтов злой как черт, ко мне никто и носа не кажет, что случилось? Где твои ученики, почему хутор полупустой?
– Беда случилась, Игорь. – Потап присел рядом, поправил подушки на которых меня разместили. – Беда брат.
Я уже готов был прервать затянувшуюся паузу, но старый ведьмак продолжил.
– Алинка одна из твой группы уцелела, уезжала. До сих пор себя винит…
– Когда? – Я, вдруг осипшим голосом, едва выдавил из себя слова.
– Твои в начале лета, мои через месяц. Кто-то из очень матерых, серебра не боится. Бой всего несколько секунд, по десятку выстрелов только и успели…
– Потап. – Я смотрел на печального старика, в раз потерявшего большинство учеников. – Пообещай мне, сделать точно как скажу.
– Что задумал?
– Объясню когда пообещаешь.
Когда все что ты можешь, это извиваться как червь, упираясь простреливающими невыносимой болью культями, по неволе будешь искать помощи от окружающих. Где только ее найти в чащобе леса, за десяток километров от жилья? Я лежал между двумя спеленутыми, чтобы даже не шевельнулись, здоровенными оленями и матерился в голос. Естественно на себя, на тупые мозги, подсказавшие идею, на идиота Потапа, поверившего в мой бред. Ну как, как мне в голову могло прийти что проснется во мне та черная жажда, вернувшая мне силы на колонии. Да даже если я оголодаю, я даже укусить оленя не могу, рот так широко не раскрывается! Идиот! Какой же я идиот! На что только понадеялся? Вот теперь лежи между двумя горами свежего, еще живого мяса и жди, кто убьет меня первый, жажда, голод или волки? Внезапно над самой головой раздался утробный рык, низкий, голодный… Резко завоняло испражнениями, надеюсь это не я, на то что зверь пройдет мимо надежды не осталось. Для меня, лежащего на земле, зверь выглядел как огромный, закрывающий пол неба, оскал пасти. Я четко, в мельчайших деталях рассмотрел капельку слюны на клыке, рыжий клок волос, темно коричневый цвет когтей… Я пытался отыскать в себе хоть что-то, ярость, отголосок силы, но ничего кроме наваливающегося страха, ужаса беззащитной жертвы не было. Последним усилием отогнал склизкую мерзость страха, не будет казачий вахмистр страшиться смерти…
Когти ворвались в грудь, мое тело взлетело, но я уже не боялся!
Восприятие в черно-белых тонах наслаивалось на цветные жгуты сил, вьющихся то там, то тут среди обычной тайги, не расцвеченной силой. Ноги подкашивались, слабы еще, всего несколько часов им, руки дрожали, но держались за ветки крепко. Я не собирался далеко отходить от поляны где только что отужинал, надеялся что набегут на запах крови хотя бы волки. Трех здоровенных туш едва хватило на минимальную регенерацию, спасибо импланту, ускорил дело. Крылья все еще серые, но уже выправили силовой рисунок, а значит собирают разлитую в округе энергию. Я так и не чувствую источника, но плетение создал. Всего лишь светляк, всего на долю секунды он осветил поляну, но он был! Я чувствую потоки силы от крыльев, но они вливаются в меня как в пропасть и даже звука от падения на дно этой пропасти не слышится. Ощущение движения сразу с нескольких сторон, с северо-запада, совсем рядом уже, стая. Пятеро волков, идут на запах, я чувствую их голодное нетерпение. Далеко на юге, километра три, еще один живой, но пока не ясно кто, медведь, человек, а может лось? Волки уже рядом, самый молодой врывается на поляну, остальные кружат вокруг, ждут… Поздно! Пью горячую, пьянящую кровь и жизнь, захлебываясь от смертельной жажды, ощущая как крепнет моя спина, перестают дрожать ноги, как сама жизнь напитывает мое тело. Отбрасываю иссушенное тело волка, совсем маленькое, по сравнению с его прежним размером и резко оборачиваюсь на звук. Я не почувствовал опасности, увлекся? Звуки продолжали нарушать тишину этого леса и я двинулся вперед, к кустам из-за которых они шли.
