Голосование шло своим чередом, подарив преимущественное количество очков Дэвиду, пока очередь не дошла до Молеха, чей голос должен был стать решающим. Он должен был сказать принимает ли он тот факт, что зал проголосовал за Дэвида, отходя от основного свода правил. Даханавар нервничал, не подавая виду. Он знал, что тот может сделать что-нибудь на зло стоит ему лишь заметить малейшее желание Царя короновать Дэвида, а не Люциана. Знал, что тот очень хитер и, что верить ему нельзя. Молех посмотрел в глаза Люциану, изучающе, не говоря ни слова. А потом, и Дэвиду. Он все никак не мог понять кого видит престолонаследником Даханавар. Но, почувствовав на себе взгляды Каст, некоторые из которых считали, что решать нечего, ведь выбор и так очевиден, так как знали Дэвида давно и он очень многим из них когда-то помог, Молех медленно поднял левую руку, поставив жирную точку в голосовании. Зал взорвался ликованием, а Даханавар резко повернулся к Дэвиду, будучи дьявольски довольным.
– Народ выбрал своего Царя! Сын мой, ты теперь можешь принять корону!
Дэвид был изумлен. Как такое могло быть? Вампиры отступили от Кодекса…? Он перевел удивленный взгляд с Даханавара на толпу ликующих вампиров. Он не мог поверить, что именно в тот момент, когда он полностью отказался и попрощался с мыслью о Царствовании – судьба так круто повернулась. И теперь он снова становится правителем. Царь… Он вдруг резко вспомнил свою первую Коронацию и медленно опустил в мгновение потухшие глаза. В них снова не было эмоций, они вновь стали безжизненными. Ведь на этот раз он был один, подле него не было его прекрасного и нежного цветка, который так восторженно наблюдал за Церемонией, а после одарил столь теплыми объятиями и поцелуями. И этот трон значил одно – ответственность и созидание в полном одиночестве на ближайшие 3000 лет.
Люциан также не мог поверить в то, что происходит. Он стоял и негодующе смотрел на Даханавара, пытаясь понять, что за игру он ведет. Злость его съедала, он готов был вызвать Дэвида на схватку, но понимал, что другие вампиры могут помешать, ведь их возгласы и воодушевление говорили одно – они среагируют молниеносно, не дав ему добраться до ненавистного брата.
– Это нечестно! – злобно крикнул Люциан Даханавару. Шум от эйфории вампиров был настолько силен, что его слова услышали лишь он и Дэвид. Даханавар метнул на него гневный взгляд и медленно подошел к нему вплотную, сверля глазами, он еле сдерживался, ярость пожирала его изнутри:
– А нефритовый нож – это честно? – он наклонил голову вправо, наблюдая за его реакцией. Глаза Люциана расширились, такого он никак не ожидал. Как? Он же все продумал. Понимая ход его мыслей, Даханавар холодно улыбнулся и прошептал, – Я все вижу, Люциан… Не забывай кто я.
Он ничего не ответил, стоя в оцепенении, а Даханавар вернулся к Дэвиду будто разговора и вовсе не было.
Надев снова камзол, Дэвид увидел, что к нему направлялись четыре слуги. Они несли к нему роскошную черную велюровую мантию с вышитым на нем вручную гербом правящей Касты из серебряных нитей. Поклонившись ему, они раскрыли мантию и дождались, когда Дэвид встанет на одно колено, а затем надели ее на него – двое крепили мантию к камзолу, а другие – держали ее подолы до тех пор, пока Новоизбранный не встанет. Люциан смотрел на это, продолжая не верить своим глазам. Он должен был быть на его месте. Он!
