Но особенно выделялись глаза. Я опускала голову как можно ниже, чтобы никто не приметил во мне аквийку.
От стражи на воротах захотелось поежиться. Два огромных великана с длинными волосами, заплетенными в мелкие косы, разглядывали каждого входящего, словно сканировали дресс-код на вход в модный столичный клуб.
В город мне удалось зайти только благодаря тому, что одного из них окликнул другой и над головами входящих полетел массивный бурдюк с водой, врезаясь в мощные руки охранника.
Семеня мелкими шагами, я все же попала внутрь города и слегка растерявшись у входа, пошла в сторону наиболее безлюдной улицы.
Дома здесь были из камня или коричневой глины. Теснились друг к другу небольшими хибарами. Узкие улицы пропахли нечистотами, запах от которых резал нос. Видимо здесь не знали об отхожих местах и ночные горшки опорожняли, прямо не отходя от крыльца.
Страшная вонь прела под ярким Суваром и впитывалась в стены. Зайдя в еще более узкий проулок, где мог пройти только один человек, я касаясь прохладных стен, услышала голоса, доносящиеся из домов и уже хотела подняться по небольшой сколоченной из деревянных досок лестнице, как обозленная кутья, показывая клыки и злорадно скалясь, почуяла во мне чужестранку.
Мелкая пакостница уже готова была разораться на весь узкий лаз между домов, как что-то отвлекло ее внимание (возможно, пробежавшая местная мушь) и бодро припустив и виляя черным хвостом, кутья скрылась из вида.
Постояв с минуту, чтобы успокоить бьющееся в припадке сердце, я все же поднялась на лестницу и попала на небольшую площадь, где разложив свои товары, зазывали к себе торговцы утварью и едой.
Прячась за стену, я еще раз оглядела небольшую площадь. Народ толпился у лавок с текшими от медовой сладости фруктами и стоял в очередь за водой. Люди в обносках, с протертыми до дыр сандалиями, гремели кувшинами и кружками, пока два жирных борова в надетых на голые тела кожаных нагрудниках, раздавали из деревянных бочек воду, вымеряя чуть ли не до капли каждому. Капли разбрызгивались, падали на горячую землю и моментально впитывались.
Немощные старики, худые и немытые женщины, тянули руки с кувшинами, пытаясь вырвать лишнюю каплю воды.
– Пошли прочь! – крикнул жирный боров и усмехаясь во весь рот с гнилыми желтыми зубами, влил в себя целую кружку живительной влаги. Мои глаза готовы были наполниться слезами при виде этой картины, но слезы высохли, как и эта земля.
Неужели король Аглар не знает, что творится в этих землях?
Я ужасно хотела пить, но у меня не было кружки и теперь я отчетливо понимала, что мой приход сюда был ошибкой. Судьба так и вела меня в эти земли, из которых было практически невозможно выбраться живой, но я пока не собиралась сдаваться.
Когда раздача воды была закончена и люди разбрелись по своим домам, осторожно неся кувшины в руках, я тихо прошла по кромке площади, проследив куда два борова отвезли бочки, грузя их в перекошенную на один бок рассохшуюся телегу, которую везла качающаяся от старости и жары хорса (лошадь).
Два жирдяя разговаривала о чем-то своем, шутили и медленно тащились по улице меж глиняных домов, пока не вышли на большую круглую площадь, где посередине стояла огромная статуя завоевательницы Суанны.
Ее расколотую статую я уже видела в пустыне, когда только попала в мертвые земли прошлый раз. Здесь же, она величественно держала меч. На каменной статуе блестели сверкающими пластинами доспехи, а на голове сверкал золотой обруч. Взгляд статуи был устремлен вдаль, за горизонт жаркой пустыни.
