— Где хотели бы побывать?
— В Крыму! — против воли повышаю голос.
Нужно успокоиться. Нужно немедленно успокоиться. Я обязана взять себя в руки.
— Патриотично. — ухмыляется следователь, закуривая уже вторую сигарету подряд. — Зверева Елена Максимовна, ваша мать?
Киваю, морщась от едкого дыма крепких сигарет. Его кабинет в райотделе совсем небольшой. На два стола, два шкафа и настенный стеллаж. Окна закрыты. Дышать толком нечем.
— У вас разные фамилии?
Снова киваю. Думаю, это очевидно. Моя мама была Поплавской до замужества, а выйдя замуж за отчима, взяла его фамилию. Её же они и дали сестре — их общей дочери.
— Где она была в то время, когда у вас возник конфликт?
— На работе. Она работает посменно, кассиром в ночном мини-маркете на заправке, около объездной. — прикрыв глаза, отвечаю я.
Наверное, обезболивающее только-только начинает действовать. В сон клонит натуральным образом. Воздействие на сознание столь очевидно, как и сопящий рядом со столом следователя Макс.
— Подобные конфликты с отчимом происходят впервые?
— Нет. — отвечаю, не открывая глаз.
— Какую позицию во время них занимала ваша мать?
— Никакую. — в груди тупой болью отзывается обида. Горечь подкатывает к горлу. — Её никогда не было дома при наших, как вы выражаетесь, конфликтах.
— Но их последствия же…
— Не было никаких существенных последствий. Он впервые вышел из себя настолько. — сонно отвечаю я, опережая полную версию самого вопроса.
— Не могу не спросить, но всё же, была ли Зверева Елена Максимовна осведомлена о том, что происходит в её доме? Вы ей жаловались? Просили деньги на… на что-нибудь?
Усмехаюсь. С шумом сглатываю ком в горле и заставляю себя открыть глаза:
— Вы просто обязаны познакомиться с моей матерью.
Словно по заказу, позади слышится скрип двери.
Озадаченный взгляд усатого становится хмурым:
— Вы по какому вопросу?
Оборачиваюсь медленно, тут же представив лицо под обрушившиеся на меня удары.
— Ты что городишь, дрянь такая?! Когда это Валера вас хоть пальцем тронул?! Сука неблагодарная!
Болезненные вспышки доходят до мозга. Я уже не понимаю, что у меня болит, душа или тело.
Закрываю голову целой рукой и замираю. Удары всё не прекращаются. Краем глаза замечаю метнувшегося в сторону матери Макса.
«Мама… Мамочка, во что же он тебя превратил?» — панические мысли заглушают крики матери.
…как я устала. Скорее бы уже всё это закончилось.
3. Глава 3
Не понимаю, для чего Прохоров прессует Аню. Это кажется таким мерзким, что с трудом удаётся сдерживать злость.
Я ещё выскажу отцу. Всё выскажу. Кому он поручил это дело?
Слышится скрип двери.
Усилием воли заставляю себя разорвать зрительный контакт с Аниным следователем и перевожу взгляд на дверь.
— Вы по какому вопросу? — он успевает первым.
…а вот и мать года.
Совсем недавно я решил, что я ей благодарен. Ведь именно она тогда швырнула мне обвинение в педофилии в лицо, когда я в очередной раз заехал за Анюткой.
Я почему-то уверил себя, что она невольно оказала мне большую услугу. Эти наши хоть и не интимные, но безусловно романтические, отношения с её дочерью рано или поздно могли бы перейти в горизонтальную плоскость.
Хорош был бы младший лейтенант? Ещё и сын полковника — самого Лядова.
Елена Витальевна прёт напролом. Её безумный взгляд даже не пытается остановиться на мне или Прохорове. Она бросается к дочери так стремительно, что никто из нас не успевает среагировать.
