– Мой Дом – Райн, – в голосе нет гордости. – Дэйнирáйн – моё полное имя. Тебе полегчало? Ненавидеть адэна Деона легче, чем безымянного проводника Анды?
– Намного, – выдыхаю я. – А ничего, что я с тобой на «ты»? И не на высоком языке?
– Со мной в основном общаются на деонском ругательном, – ухмыляется Дэйн. – Лика, я единственный представитель своего Дома. Было бы нас хотя бы двое – адэном стал бы другой.
– Почему тебя не свергнут?
– Нет оснований. Я совершеннолетний, в здравом рассудке и пришёл к власти законным путём, остальное не является причиной для государственного переворота.
– Тогда отчего не избавились по-тихому? – кровожадно усмехаюсь.
– Анда накажет, я же его проводник. Наш бог – это не безобидная выдумка Ариза, это вполне себе ощутимая грозная реальность.
– Испепелит на месте? – припоминаю древние легенды.
– Представь себе. Алая молния – и кучка пепла.
– Если Анда такой всемогущий, как допустил Перелом?
Кажется, я зацепила за больное. Дэйн поджимает губы, медлит с ответом.
– Перелом и есть наказание Анды… Лика, повторю: ты вправе меня ненавидеть. Но я должен был попробовать.
Зажмуриваюсь. А может, мне всё это снится? По совету куратора я прилегла отдохнуть и заснула. Сейчас проснусь в гостинице и посмеюсь – что за вздор мне привиделся. Сумасшедший фанатик адэн, горящая земля – бред, полный бред! Делаю глубокий вдох, открываю глаза. Сумрачный кабинет, отливающее оранжевым небо, напряжённо застывшая фигура в пламени волос.
– А по-человечески ты не мог? Встретить, объяснить, попросить помощи? Или это отличительная черта Деона – сдохнуть, но гордо?
– И ты бы согласилась? Вся жизнь к чёрту! Одно дело – ах, ах, Деон, закрытая страна, как интересно! Другое – ты теперь одна из нас. Глаза уже цвет меняют.
Вскакиваю в ужасе.
– Где зеркало?
Дэйн проводит рукой в воздухе: из ничего возникает зеркальная поверхность, застывает в риене от меня. Мамочка родная! Волосы порыжели, кожа отливает бронзой, в синеве глаз светятся золотые искры.
– Скотина ты деонская! Гад самоуверенный!
Подлетаю и со всей силы влепляю пощёчину. Аж звон раздаётся. Дэйн даже не пытается отстраниться.
– Странные создания женщины. Потерю мира ты перенесла относительно спокойно, а перемены во внешности вызвали истерику. Лика, по мне, ты стала ещё красивее.
Последняя фраза заставляет меня замереть с поднятой рукой.
– Ну ты и наглец! У тебя вообще совесть есть?
– Совесть у адэна? Не смеши. Отпала за ненадобностью невесть в каком поколении.
Опять смотрю в зеркало. Этот нахал прав. Яркие краски преобразили мою заурядную внешность. Теперь Вирт не назвал бы меня просто миленькой. Вирт…
– Дэйн, а что ты скажешь Совету Домов? Послу Ариза? Моим соотечественникам?
– Придумаю что-нибудь. Послу скажу правду. Барт отличный парень, хоть и аризец, он умеет держать язык за зубами. Ты разозлилась из-за своего блондинчика?
– Из-за человека, в которого давно и безнадёжно влюблена. Я надеялась, что эта поездка сблизит нас. И тут… ты!
– Он тебя не любит, – равнодушно замечает Дэйн.
– Много ты понимаешь! Сам-то хоть раз любил?
– Любовь – это бесполезное и бессмысленное чувство, которое адэну только мешает. Ставить интересы одного человека выше интересов мира – непозволительно.
– Лучше бы я послушала Сэртилайра, – вырывается у меня. – Нет, попёрлась за мечтой!
– У тебя в гостях был Сэрт? – Дэйн морщится. – Что, отговаривал ехать?
