Весь предыдущий день Андри провел в раздумьях. Он спрашивал себя, а каким был бы он сам, случись ему родиться в бедной семье. Быть может, и ему казалось бы правильным желать смерти Императору, который так равнодушен к невзгодам своих подданных? Ведь когда в животе урчит от голода, наверное, трудно любить своего государя… да и вообще кого-либо! Сам Андри чувство голода не выносил. Стоило ему походить с пустым желудком чуть дольше обычного, как настроение портилось само собой. И все мысли вертелись только вокруг еды… Андри знал, что это очень скверно, но ничего не мог с собой поделать.
Отец так и не сказал вчера, отправит ли семью в полном составе прочь из города или же позволит статься тем, кто пожелает. В отличие от Лизы, Андри понимал, что если профессор что-нибудь твердо решит, то переубедить его будет почти невозможно. Упрямство – фамильная черта Горанов… Тут уж хоть плачь, хоть кричи, хоть умоляй – ничто не поможет. Скажет «Езжайте!», и придется ехать. А покидать Александбург так не хотелось!
Андри очень любил свой город, и, глядя на праздничные улицы столицы, он с болью думал о том, что вскоре их, возможно, придется оставить. И их, и отца, и Александра…
Ужасно. Просто ужасно. Надо все-таки еще раз поговорить с отцом и объяснить ему, что пускай женщины уезжают, а единственный сын должен остаться!
Андри мучился этими мыслями всю дорогу, а вот Лиза ни о чем таком, похоже, не задумывалась. Она, наверняка, полагала, будто все равно поступит по-своему. По пути на площадь сестра разве что не вываливалась из кэба, вертя головой во все стороны и стараясь рассмотреть праздник во всех деталях. Зато мама и Влада сидели с такими лицами, будто едут не на карнавал, а к зубному доктору.
Внезапно Андри подумал, что, наверное, так и приходит взрослость – с сомнениями и тяжелыми мыслями, которые мешают радоваться жизни и даже праздник делают тусклее…
– Андрик? – отец, сидевший рядом, улыбаясь, тронул его за плечо. – Ты чего такой насупленный? Разве вы с Лизой не ждал этого праздника так страстно?
Андри кивнул, почему-то отведя глаза. Он и сам не знал, отчего так трудно вдруг стало смотреть в лицо любимому родителю.
Может быть, ему не хотелось огорчать отца своей грустью?
– Все хорошо… – солгал Андри.
– Ну-ну! Не вешай нос, капитан! – отец привлек его к себе и ласково тряхнул. – Погляди, какой хороший день! Нужно радоваться ему… – и добавил тише, так, что услышал только Андри: – Нужно радоваться тому, что господь дает тебе, сынок. Тому, что дает сегодня. Никто не знает, что будет завтра, а потому наслаждайся сейчас. Запомни это накрепко!
Андри не успел ничего ответить – в этот миг коляска встала, и кучер виновато сообщил, что дальше ехать «никак невозможно», слишком много людей на улице.
Это и в самом деле было так. Все горожане – и бедняки, и состоятельные господа – спешили на праздник, отзвуки которого уже вовсю доносились со стороны площади.
– Выбираемся! – весело скомандовал отец и, подхватив подмышки взвизгнувшую от радости Лизу, поставил ее на мостовую. Глядя на сверкающие восторгом глаза сестры, Андри вспомнил, как еще несколько лет назад отец катал его на плечах, когда они всей семьей выбирались на городские праздники. Лиза тогда была совсем малюткой, и ее оставляли дома с няней.
– Идемте скорее! – сестра ухватила маму за руку и, пританцовывая на месте, пыталась увлечь ее за собой в ту сторону, откуда звучала музыка и веселые возгласы артистов. – Ну, идем же, мамочка!
