– Ну вот, и все, – подумала она, прогоняя из мыслей образ бравого полубога, и думая теперь уже только о Зевсе-громовержце – во всех его ипостасях, начиная с олимпийского, – на этом страница под названием «Цезарь и Клеопатра» переворачивается, что бы открыть новую… Какую?
Теперь ее хохот можно было назвать демоническим. Этого не выдержали уже и негры. Подвывая на два голоса, они бросились вон из комнаты, явно представляя себе видения злых духов своего племени, на которые так богата фантазия диких народностей…
В золотой шкатулке царицы, которая всегда переезжала с ней на новое место жительства («С Граалем!», – горько вздохнула она), лежал еще один сосуд; не волшебный, но весьма полезный. Жидкость в нем была сравнима по цвету и даже вкусу с мальвазией, и содержала в себе сильнейший яд. Яд, который сначала уносил в волшебную страну, где не было горя и боли, а потом прерывал жизнь так легко и безболезненно, что… В свое время Клеопатра заставила мастера, изготовившего зелье, проверить это утверждение на себе. Она внимательно отследила, как жизнь покинула этого человека; действительно без мучений и жестоких судорог. Мечтательная улыбка мастера долго преследовала ее, и вот теперь вернулась – вместе с твердой решимостью отпить из запечатанного сосуда.
Купила книжку: «Яды. Вчера, сегодня, завтра» (просто решила почитать) … Муж второй день и посуду моет, и мусор выносит, и во всем соглашается…
Царица чуть поморщилась – как всегда, когда вспоминала официального мужа, Марка Антония; который – пожелай она, и посуду бы вымыл, и мусор вынес, и вообще, свершил бы любой, самый великий подвиг, или (напротив) преступление. Если, конечно, у него хватило бы силенок и духа. Мысль об Антонии была мимолетной; пузырек с ядом был для Клеопатры важнее и его жизни, и, откровенно говоря, жизней всех, кто окружал ее во дворце.
Небольшая заминка возникла, когда Клеопатра решала – в каком виде ей предстать перед царедворцами, а значит, перед историей.
– Все равно соврут, – решила она, махнув рукой, прежде чем откупорить золотой сосуд, – еще и придумают что-нибудь. Какую-нибудь леденящую кровь историю, что я сейчас выну из-под ложа парочку аспидов, и дам им впиться в мою нежную кожу!
На самом деле царица очень не любила всяких гадов – начиная от змей, и заканчивая тараканами. Теперь же она решила не тратить времени на облачения в парадные одежды, подобающие торжественности момента.
– Сами оденут, – еще раз махнула она рукой, и припала губами к узкому горлышку сосуда.
Последним видением олимпийской богини был могучий Зевс – в тот самый момент, когда он шел с розой в руках к своей избраннице…
Эпизод третий: Наполеон и Жозефина
– Здравствуйте! Хочу снять у вас комнату.
– А вы не будете устраивать пьяные оргии?
– Нет.
– А жаль.
Пожилой одноногий солдат, очевидно, ветеран одной из войн, смотрел на императора Франции, как на того самого бездомного чудака, что заявился во дворец с просьбой сдать ему жилье. Он даже замахнулся было, чтобы прогнать Наполеона подальше от охраняемой территории. И тут же выпучил глаза, узнав, наконец, того, кто в нетерпении переминался перед ним с ноги на ногу:
– Император!
Тщедушный «гвардеец», едва ли не ниже ростом Наполеона, так заполнился изумлением, что даже забыл отступить в сторону, чтобы пропустить его внутрь дворца.
– Да, – горько усмехнулся Бонапарт, отстраняя солдата в сторону, – сколько мне еще оставаться императором?! Скоро здесь будет другой, русский. А два императора в одном дворце… или, как говорят сами русские – двум медведям в одной берлоге никак не ужиться.
