– Турар, я лишь переговорщик, я не в ответственности за этот процесс. Но мне известно, что она едет и скоро будет.
– Скоро? Я жду уже гребаных 3 часа. Скажи точную цифру. Когда она приедет?
В подобных ситуациях, хоть это и невозможно предсказать, выполнить требования преступника. Я посмотрел на часы и якобы прикидывал время.
– Исходя из данных, которыми я располагаю, минут через 40.
– Хорошо, минут 40, затем , если она не явится, я пристрелю одного из детей на твоих глазах.
– Она явится, доверься мне, я хочу помочь.
И тут он заплакал.
– Она говорила также, говорила, что я брошу пить и будет со мной до конца, чтобы излечить эту болезнь. Я, правда, очень старался, но не выдерживал, избивал её, когда она кидалась на меня, чтобы отнять эту чертову бутылку. Я избивал её до полусмерти на глазах у детей. Черт…– сказал он, продолжая рыдать. – Я люблю её очень сильно, я так хочу, чтобы все было как раньше. Я должен с ней поговорить. Я одновременно люблю и ненавижу эту суку.
– Турар, у тебя ведь есть дети?
– Да, Акторе, Асем и Ерболат. Они – мое всё. Я их подвел. Я – плохой отец.
– Турар, ты ведь раньше был медбратом, помогал людям, ухаживал за их здоровьем. Ты ведь хороший человек.
– Плевать я на этих уродов хотел. Я работал ради денег и выпивки. Больные люди лишь доставляют хлопот, и мне их не жаль!
Черт, я надеялся на наличие у него капли сочувствия. Алкоголь взял верх над ним, и было понятно, что он ни перед чем не остановиться, чтобы его заполучить. Дело – дрянь. В таком случае, постараюсь надавить на сострадание со стороны детей.
– Сколько им лет, Турар?
– Старшему сыну 14 лет, Асем и Акторе по 12 – двойняшки – пояснил он мне.
– Скажи мне, Турар, как ты чувствовал себя, если бы на твоих детей было направлено дуло пистолета?
– … – и тут он отвернулся. Слабая точка найдена. Остается лишь додавить. Вызвать в нем сочувствие, чтобы он поступил рационально.
– Турар, посмотри на этих детей. Они ни в чем не виновны. Отпусти их и женщину. Давай поступим правильно, и никто не пострадает.
И тут его лицо побагровело от злости. Ярость в глазах отразилась огненными блесками, и он закричал:
– Правильно, неправильно. Идите нахуй со своей философией. Я сам разберусь.
– Турар, ты еще можешь быть примером для своих детей, брось пистолет, отпусти заложников, и я лично даю тебе гарантии того, что ты не попадешь в тюрьму и сможешь поговорить со своей женой наедине.
Все, что я говорил, было откровенной ложью, но в приступе отчаяния люди способны увидеть маленький лучик надежды и я надеялся, что примерно таковым я являюсь на данный момент для Турара.
– Ты обещаешь?
– Я клянусь – соврал я.
– Чертов сукин сын, мог бы придумать что-нибудь более изощренное. По-твоему я похож на кретина? Я не окажусь в тюрьме, я туда не собираюсь. Твои 40 минут истекли – сказал он и направил дуло пистолета в сторону головы маленькой девочки.
Прогремел выстрел.
Громкий, как звук пролетающего над тобой самолета. Из опыта я знал, что это не мог быть звук пистолета. Нет, это был звук снайперской винтовки, и он поразил голову человека, недавно угрожавшего убить ребенка. Я видел, как пуля проделывает дыру размером с маленький теннисный мячик в голове, бросая кусочки черепа и фонтаны крови по сторонам, большая часть из которых осталась на передней стороне стены сада, а остальная пришлась на детей и воспитательницу. После выстрела в порыве шока все начали убегать, и образовался хаос. Хаос, виной которому был я. Я побежал в сторону детей, начиная их успокаивать:
